Дмитрий Родин - Князь Барбашев

На бурном испанском фоне Португалия видится тихим островком. Поделив мир с соседкой, все её амбиции направлены теперь в колонии. Утвердившись на восточном побережье Африки и западном побережье Индии, подавив сопротивление Египта в морской битве при Диу в 1509 году, португальцы захватывают Малакку, ставшую базой для дальнейшего продвижения. А в этом, 1512 году, они достигают Островов пряностей (Молуккских островов) и берегов Китая и Японии.

Англия тоже не остаётся в стороне от европейских разборок, желая силой вновь вернуть утерянные земли на континенте. Английский флот атакует французский у Бреста. Сражение выходит каким-то бессвязным, оба флота теряют по одному кораблю, но итог этого боя в другом. Он показал, что абордаж, как главное оружие морской войны, уходит в прошлое, а будущее в войне на море стоит за развитием морской артиллерии и поиском лучших способов применения этого оружия.

Дания, находящаяся в унии с Норвегией, готовиться к возвращению Швеции в лоно Кальмарской унии. На руку им играет и то, что регентом Швеции избран Эрик Арвидссон из знатного шведского рода Тролле, который, как и все представители этой фамилии, был сторонником данной унии и поддерживал в Швеции интересы датских королей. Увы, но 20-летний Стен Стуре Младший пошёл по стопам своего отца, возглавив восстание против продатской партии. Он смог овладеть Стокгольмом и 23 июля 1512 года провозгласил себя регентом, оставаясь на этой должности вплоть до своей гибели в бою через восемь лет.

Рыцарские ордена, сильно "похудевшие" к этому времени, застыли в тревожном ожидании. Что одному, что другому было достаточно одного сильного удара, чтобы обрушить эти детища средневековья. Вот только магистр ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг понимал это значительно лучше своего тевтонского коллеги.

Казанское ханство подписывает Московско-Казанский договор о "вечном мире" и "любви неподвижимой". До самой смерти Муххамед-Эмина в 1518 году между странами будет процветать относительный мир и торговля.

Идея воссоздать былую империю Тимуридов со столицей в Самарканде ещё крепко сидит в голове молодого, рождённого в день влюблённых ас-Султан аль-Азам ва-л-Хакан аль-Мукаррам Захир ад-дин Мухаммад Джалал ад-дин Бабур, Падшах-и-Гази, оставшегося в памяти людей как основатель династии Великих моголов Бабур. Увы, удачный захват Самарканда вместе с персидским шахом Исмаилом не приносит ему окончательной победы. Ведь шах Исмаил был приверженцем шиизма, поэтому население Самарканда не поддерживало его. Сыновья Шейбани-хана, Убайдулла-султан и Мухаммад Темур-Султан, опираясь на помощь других местных султанов, начинают борьбу с правителем Мавераннахра. 28 апреля в сражении, произошедшем в Коли Малике, Бабур терпит поражение.

Осенью Бабур совместно с сефевидскими войсками вторгается на территорию Шейбанидского государства желая захватить его, но 12 ноября армия сефевидов терпит поражение от войск Шейбанидов в Гиждуванской битве. Суннитский Мавераннахр сохранил свою независимость от шиитского Ирана, а Бабуру пришлось оставить претензии на Центральную Азию, и его целью отныне станет Индия, где ему повезёт значительно больше.

Турция временно остановила натиск на своих границах в связи с тем, что султан Баязид II принял решение добровольно отречься от престола Блистательной Порты и ради спасения её от военных потрясений передал власть сыну-бунтовщику Селиму.

Вернувшийся из Крыма новый султан Селим I отплатил за великодушие отца тем, что приказал казнить всех родственников по мужской линии, которые могли бы претендовать на его султанский престол и, скорее всего, устранил и самого Баязида, ибо этот год бывший султан не пережил. За это Селим получил прозвище - Явуз, что в переводе с турецкого означало "Злой, Свирепый".

В Африке сонгайский правитель Аския Мохаммед I Великий берет на меч один за другим нигерийские города-государства. Его политика возносит империю на вершину своего могущества и ведёт к расширению торговли с Европой и Азией, а ислам становиться неотъемлемой частью страны.

В Китае полыхает восстание Чжао Суя.

Ацтеки терпят поражение в войне против Оахаки и начинают готовиться к покорению тотонаков, не ведая о грозе, сгущающейся над их головами.

Инки нападают на первое селение Чачапойя. "Народ облаков" сплотился, чтобы дать отпор завоевателям. Но у инков было численное преимущество, и судьба Чачапойяс была предрешена, как и предрешена была судьба самих инков.

Таким остался в памяти год 1512!

И вот во всём этом хаосе войн и битв, вспыхнувший пожар ещё одной, где-то на задворках что европейской, что азиатской цивилизаций, был не больше, чем огонёк спички на фоне костра. Многими игроками геополитических шахмат он был оставлен и вовсе без внимания. И только близлежащие сочли нужным включить его в свои расклады. И то только ища в этом какую либо выгоду для себя.

Вот ими-то она была вполне ожидаема! Ведь предстоящая война была лишь очередным витком в многовековом споре двух славянских государств, хоть и исповедующих одного бога, но навечно разделённых конфессиональными противоречиями православия и католичества. Да и без того слишком сильные противоречия стояли между двумя самыми крупными из оставшихся осколков некогда единой Киевской державы, и главным из них был простой вопрос - кто же будет единственным преемником некогда могучей страны, объединив под своим скипетром все её бывшие земли, а кто навечно уйдёт, истает во тьме истории.

Новый 7021 год от сотворения мира начался в Бережичах с потерь. Прокл с семьёй собрался съезжать. Не понравились мужику новшества, что в купчей грамотке прописаны были. Да, пока новый хозяин старожилов не трогал, но свои желания на новоприобретённых холопах высказал более чем наглядно. Так чего бедному крестьянину ждать?

Откуда-то у него появились деньги, чтобы полностью расплатиться с Андреем, хотя откуда и так понятно. Менее чем в десятке вёрст расположены владения Оптиной пустыни и родовые земли князей Одоевских. Кто-то из них и сманил землепашца. Впрочем, именно к чему-то подобному и готовился Андрей, когда сажал на землю холопов. Это в первые дни владения Бережичами отъезд Прокла с семьёй был бы катастрофой, а ныне жаль, конечно, было терять хорошего работника, но не критично. Зато прокловы земли теперь можно будет правильно перераспределить. А на его дворе оставить зимовать лошадок, что понабрали в походах и грабежах, чем и решить проблему отсутствия личной конюшни (вот, блин, хапнул больше, чем готов был содержать). Поначалу-то, он тех, что ему достались, продать хотел, но потом передумал: лошадка, даже самая завалящаяся - это хорошее подспорье в хозяйстве. Часть добытых таким вот не совсем законным образом животин была им отдана в "лизинг" его же холопам для помощи тем в полевых работах (а с того и ему возвернётся сторицей), а несколько голов, но зато самых лучших, оставил себе, только потом сообразив, про абсолютно неготовые конюшни.