Дмитрий Родин - Князь Барбашев

Зато тяжёлый разговор неожиданно окончился для Андрея на мажорной ноте. Митрополит, видимо уяснивший для себя всё нужное, вспомнил и об обещании княжича заняться книгопечатанием. Тут, правда, долгих расспросов не последовало, зато огорошить парня ему вполне удалось. Он, вроде как вскользь, упомянул, что кириллический шрифт был когда-то заказан ещё Геннадием Новгородским немцу Фиолю Швайпольту, так как тот уже печатал книги на русском языке. Но по какой-то причине, заказ так и не был выполнен, хотя в Краковской типографии Фиоля и было напечатано целых четыре издания на церковнославянском. Издавались они для православных подданных великого князя литовского и до Москвы, к сожалению, так и не дошли, хотя прошло уже немало лет с той поры, как они увидели свет.

"Вот те и раз", - подумалось Андрею. Скорее всего, заказывали матрицы ещё до того, как другой мастер - Готан - сверзился с моста в Волхов, а потом просто заказ утратил актуальность и был благополучно забыт. Денег Фиоль не увидел и готовые изделия вряд ли хранит. С другой стороны Краков не Вильно, и Польша официально с Русью не воюет. Но что-то ему подсказывало, что появление русина (которых поляки и литвины с упорством достойным лучшего применения упрямо именовали исключительно московитами) в центре польских земель, когда польский король ведёт войну с этой самой Московией, будучи одновременно великим князем литовским, было делом далеко не безопасным. Ещё бы узнать точно, кто такой этот Швайпольт и где он ныне проживает. Но заметку на память сделать всё же нужно, ведь получается, что где-то (а скорее всего в Кракове) уже существует рабочий экземпляр типографии на русском языке, к тому же уже проверенный в работе, и осталось только его найти, привести на Русь, собрать, откорректировать, если надо, и начать печатать. Нет, поисками этого Фиоля, видимо, всё же придётся заняться вплотную, спасибо митрополиту за подсказку.

Ещё одной приятной новостью, услышанной напоследок, было разрешение попользоваться монастырской библиотекой. Вот это было реально царским подарком, которым Андрей не преминул воспользоваться. Ведь столичный монастырь, это вам не окраинный, тут в хранилищах чего только не найдёшь.

Зарывшись как червь с головой в поиски, он уже скоро понял, что был прав! Из какого-то сундука, запертого на небольшой висячий замок, ему посчастливилось достать сшитую простой тетрадью рукопись, вчитавшись в которую, он, после недолгого раздумья, сообразил, что это не что-нибудь, а список с записей тверского купца Никитина. Да-да, то самое, что в будущем будут изучать как знаменитое "Хождение за три моря". И пусть половина текста написана была хоть и русскими буквицами, но чужим языком, да ведь переводчика с тюркского нынче на Руси найти было не проблема. И ведь это не единственное, что нашлось в пыльных загашниках.

Понимая, что самому всё переписать просто немыслимо, пришлось идти договариваться с монахами. Цены, ими озвученные, конечно кусались, но другого выхода просто не было, зато работу обещали выполнить к лету. Ну и на том, как говориться, спасибо.

Покончив с делами в столице, Андрей в сопровождении послужильца отправился наконец-то в родные пенаты, правда, по пути завернув к старым знакомцам.

Купцы были ещё дома, хотя уже вовсю и готовились к сплаву. Товара ныне набрали с лихвой (удачно расторговался Чертил) и надеялись на изрядный барыш. Хоть и сожалели, что судёнышко ныне всё не увезёт. И это радовало, так как говорило о том, что дела Петра и Чертила, а значить и его, шли в гору.

Порадовавшись за всех, княжич продолжил свой путь, который вскоре закончился возле знакомых ворот.

Монастырь за прошедший год неплохо расстроился, но был всё же узнаваем. К счастью и игумен, и брат эконом были на месте, что позволило решить все вопросы разом. Но вот если ссуду дали легко, то вот вопрос о батюшке несколько подзавис, отец Иуавелий отделался лишь общим обещанием подумать над ним. Ну да хорошего помаленьку. Позвякивая в кошеле выданными монетами, после утреней службы Андрей наконец-то отправился прямиком домой.

Солнце ещё не вставало, только розовела над дальним лесом тонкая полоска неба, а вытянувшаяся за зиму Василиса уже подскочила с полатей, где спала вместе с мамой, помолилась на икону в красном углу стоявшую и, повязав платком голову да накинув старый, не раз штопанный, с аккуратными аппликациями на местах заплат летник, принялась хлопотать по хозяйству, стараясь не разбудить сильно сдавшую в последнее время мать да брата.

В хлев, примыкавший к избе, она предпочитала заходить со двора, по пути успевая надышаться свежим, полным разнообразных запахов воздухом, лишь в самые морозы используя прорубленную в сенях дверь. Вот и сегодня трава, пробившаяся у порожка, привычно обдала босые ноги холодной росой, плечи в первый миг дрогнули от предутренней прохлады и остатки сна окончательно улетучились куда-то.

Хлев встретил привычным запахом сена и навоза. Открыв дверцу, выпустила заквохтавших кур во двор, не забыв стегануть петуха, что распустив крылья, попытался было накинуться на неё. Он вообще был очень дерзок этот петушок, даже на брата наскакивал бывало. Так что тот пообещал пустить драчуна в суп, как только подрастёт его сменщик, да вот незадача, в прошлом годе не уследили и молодого петушка с несколькими курами задрали хищные птицы. Ну да ныне не отвертится, быть ему в куриной лапше, что так вкусно готовила мама.

Постаревшая Зорька спокойно стояла в углу, лениво жуя свою жвачку и ожидая утренней дойки. Постареть-то она постарела, но молоко давать не перестала. Вот и сейчас вымя раздулось от скопившегося за ночь. Ловко оттягивая упругие сосцы, девушка надоила почти полный подойник. Не удержалась и отхлебнула тёплого парного молока, а потом погладила кормилицу по морде и, подхватив ведёрко, выскочила во двор. Постояла немного, глядя, как густеет розовая полоска восхода и пошла в дом.

Мать к тому времени тоже уже проснулась и сейчас возилась с поднявшимся за ночь тестом, готовя хлебы для печения.

- Уже отдоилась, доченька? Совсем хозяюшкой у меня становишься, - Млада с теплотой оглядела Василису. Выросла дочка, вытянулась, вон и грудь уже проявилась. Скоро и о замужестве подумывать придётся, приданное собирать. Ну да она об том уже позаботилась, отложила кой чего из того, что сынок из похода привёз. А ведь всю зиму богу молилась, чтобы вернулся её соколик живой, не сгинул в ратном походе. Вернулся, да с прибытком. Хоть и понимала, что прибыток тот у таких же крестьян взят, ну так не выбрасывать же. Подношение в церковь снесли, грехи вольные и невольные сынок отмолил, зато с частью долгов рассчитались и как будто даже легче жить стало.