Игорь Колесник - Сетевые игры

Меня неожиданно затошнило. Голова, ноги. Голова, ноги. Стал посреди комнаты и обхватил башку руками.

— Та-а-а-к — нервно побежали мысли — Хм. А все совсем не так. Не так, как хотелось бы. Ну, блин, совсем все не так — в растерянности почесал в затылке — У меня много дел. Очень много. Надо торопиться. Надо все исправлять. Шатаясь подошел к аппарату и рухнул в кресло пилота. Компьютер соскучился по мне. Ткнул его пальцем под ребро. Агрегат, завелся и начал набирать обороты. Просто застоявшийся истребитель, Стелс. Новогодними флажками, пошли мелькать виндовозовские заставки. Меня затрясло, как наркомана перед дозой. Переход сквозь блестящий туннель, показался новым, праздничным и загадочным. Ох. Наконец то я в Ультре! Наконец то я в Британии!

Британия, как я, тебя люблю! Странновастенькая, она все-таки, эта любовь. Глупенькая.

Любовь, моя, не понятная — словно мохнатая, шёлковая петля, для самоубийцы. Намыленная, душистым мылом Камей. Пахнет, даже не Парижем, а фантазией детства. Дальними странами и приключениями. Но, она затягивает, Калифорнийским, чёрным смерчем. Раскручивает, тебя. Независимо от твоего желания. Засасывает, вселенским вакуумом.

Любовь, неудержима. Словно, последний шприц, для наркомана. Обернутый, в тысячедолларовую бумажку. Такое ощущение, что эта еденичка с тремя ноликами, войдет через тонкую иголочку в твое тело. Брызнет праздничным фонтаном. И тебе будет счастье. Настоящее, взаправдашнее.

Получишь, супер подарок на день рождение. Красный, шикарный Феррари, последней модели, с килограммом пластида под сиденьем. Бомбочка, взорвется потом, не сейчас. А, сейчас — кайф. Наслаждение. Пруха.

Умирающий, лежит на операционном столе. Хирург делает укол, амфитамина. Пациент, сразу становится бодрым и здоровым. Но, через минуту, смерть. Он, это знает. Но, больной, начинает видеть кульминацию, всей своей жизни. Проносятся кадры, детства, юношества, зрелости. Вот он бежит в грязных трусах, босиком по лужам… Пишет, палочки и кругляшочки в тетрадке, в первом классе… Эти образы, доставляют неимоверный кайф. Картинки сменяют, друг друга. Вот, он идет, на первое свидание. Неумелый поцелуй. Вкус топленого молочка. Ощущение, двух голых тел в одной кровати. Кадры мелькают. С бешенной скоростью. Его ребенок, в руках. Спит и страшненький. Принес домой, положил в кроватку. Малютка описалась. Дети растут. Вот уже, появились внуки. Они похожи на тебя…

Я, знаю, эта игра. Она для меня, может закончится печально. Или летально. Но нет той силы в мире. Которая бы запретила мужчине — Играть. Жизнь — игра. Игра — жизнь. Я знаю, что безвыходных ситуаций не бывает. Когда у человека экстремальная ситуация, мозг начинает работать в экстра режиме.

Британия…

Снова стою, возле главной библиотеки, Лорда Бритиша. Стены из белого, отполированного до блеска мрамора, отражают солнечные лучи, как зеркало. Каменное крыльцо, заросло сорной травой. Ярко-зеленые побеги, пробиваются сквозь щели ступеней. Редко, тут ступает нога человека. И здесь люди, все меньше и меньше читают. Прискорбно, но факт.

Постепенно внимание фокусируется, на прекрасных звуках. По всему телу начинает разливаться, звенящая дрожь. Что это? Опять нахлобучило! Разноцветные волны наслаждения, веселым конфетти, накатывают на меня. Они прут, с неотвратимостью сексуального возбуждения. А воздержание было долгим. Целых трое суток.

Музыка, волшебным цунами, по имени Машка, Глашка или Фроська, с пенным свистом, прокатывается по моему истосковавшемуся телу. Я чувствую, как по венам, артериям и еще там чему-то, вместо крови бежит красная газировка. Она пузырится и щекочет, мою захиревшую кровеносную систему, заржавевший, от без действия мозг. Каждая клеточка, начинает вибрировать, двигаться и радоваться жизни, словно отдельный муравей. А весь мой организм, просыпается словно муравейник, после зимней спячки, под первыми, теплыми, летними лучами солнца. Все-таки этот кибер-наркотик, придумал гений. Столько удовольствия и ни какого, вреда для здоровья. Почти никакого. Здорово!!!

Стоп, как это, ни какого? А сотни тысяч зомбированных людей? А смерть Голди? И скорей всего ни она одна. Есть еще жертвы. В голове раздается сухой щелчок. Ощущаю, что с запозданием включилась, моя защитница. Конечно — это Черная жемчужина. Переработанная мной, программа — секьюрити. Как хорошо. Я тут не один. Мы еще повоюем. Держись Торквемада. Держись Сука-Асус. С чего начнем бой? Конечно же, с изучения новых волшебных возможностей. Новых колдовских талантов. Вперед в библиотеку. Знание-сила.

Толкаю деревянную, обшарпанную дверь. Переступаю порог книгохранилища. Обоняние, получает резкий удар, затхлостью и пылью. Неуверенно делаю первые шаги, по чисто выскобленным, скрипучим, сосновым доскам. Темновато. Глаза привыкают к полумраку. Стук подкованных железом сандалий, тонет в занавесках паутины. Давно пора пылесосиком, тут пройтись. Видно редко, местные воины книжки читают. Сплошное запустение. На полках, рулоны пожелтевших свитков, и грязные, потрепанные книги. Стеллажи тянутся вверх и теряются в темноте. Потолка не видно. Полумрак нагоняет легкий холодок страха. На свечках, здесь явно экономят. Да и откуда деньги, если местные рыцари, перестали читальню посещать. От нашей, современной библиотеки, ну мало чем отличается.

Иду по проходу и заворачиваю за угол. А, вот и архивариус, Максвелл. Лицо желтое, можно перепутать с истлевшей бумагой. Пламя двух кривых свечек, освещает редкие, седые космы. Серый халат, весь в дырках. Фиолетовый колпачок, фунтиком. Такой мне папа, делал из ватмана, на Новый Год в первом классе. Пегая, козлиная борода, мохнатой веревкой змеится по столу. Губы вытянуты в трубочку. Шепчет что-то. Лохматые брови, смотрят вразброс, по совиному. Горбатенький носище, оседлали круглые, Джонленоновские очёчки. На правом стеклышке, весьма заметная трещина. И тут у библиотекарей, бабок нема. Совсем обнищали.

Стараясь не шуметь, потихоньку подхожу к старичку. Сидит, пыхтит, меня не замечает. Водит пальцем по строчкам, огромной книги. Такой большой, словно аккордеон. Остались еще читающие люди. Наклоняюсь к самому уху.

— Здорово, Максвелл!!! — ору на манер моего армейского прапорщика Приходько. Голос, отраженный эхом, звучит так неожиданно дико, что сам вздрагиваю — Давненько не виделись, старый пердун! — произношу уже тише. Книжник, ни капельки не испугался. Только подскочил на пол метра над столом, крезанутым лягушонком.

— Аа-а-а!! Кто, здесь!? — Сморщенное, как чернослив лицо и так было не очень красивым. А тут и вообще, перекосомордилось до квазимодости. Подслеповатые глазки, выпучились стоваттными лампочками, того и гляди, сейчас лопнут. Очки, соскочили с клюва. Повисли одной дужкой, на правом ухе.