Ирина Лем - Ошибка Синей Бороды

Жаннет покрутила носом в надежде избавиться от резкой, медицинской вони. Избавиться не получилось, зато в сознании всплыло ее название, которое обозначилось словом «нашатырь». Раскрыв глаза, девушка поняла главное – она жива! И не в гробу заживо похоронена. Значит – не грозит превратиться в вампира, пополнить ряды двуногих кровососущих из отряда бескрылых.

Скосив взгляд направо, увидела мужчину с усами и без докторского халата, сидевшего рядом в полу-оборот. Он был одет по-джентльменски: белая рубашка, черные брюки, галстук и жилетка. Правой рукой держал ватку под носом Жаннет, а когда заметил, что она очнулась, немедленно убрал.

Мужчина напоминал кого-то отдаленно знакомого, кого она видела совсем недавно. Да буквально вчера. Имени не воспроизвелось.

- Вы кто?

- Холмс.

- Шерлок?

- Нет, Генри Говард.

- Детектив?

- Нет, маньяк. Вы меня опять не с тем спутали.

Поскольку далее вопросов не последовало, Холмс решил поподробнее просветить Жаннет о собственной персоне.

- Помните, накануне нас представили друг другу? Позвольте повторно представиться: Генри Говард Холмс. Ношу почетное звание самого первого серийного убийцы в истории Америки.

- И что вас заставило?

- Простите, не совсем понял вопрос.

- Ну, побудительные мотивы.

- А в них я не виноват.

Холмс сделал вдохновенное лицо и обратил его к потолку. Подражая поэтам, читающим стихи собственного сочинения, поднял руку с нашатырной ваткой, собираясь декламировать. Или декларировать - теорию собственной невиновности. У каждого убийцы она своя, и в принципе - все похожи друг на друга, как песчинки на морском пляже. Нет, сравнение неточное: при рассмотрении в микроскоп можно заметить, что песчинки очень отличаются друг от друга. Ну, тогда сравним по-другому: похожи, как рисовые зернышки.

- Видите ли, мадам, я – трагическая фигура, - глухим голосом начал Генри Говард и повернулся к Жаннет. - Не в силах был обуздать бурные страсти. Которые охватили меня еще в детстве, а в юности окончательно вышли из-под контроля. Я родился с дьяволом в душе. Я не мог не убивать, как не может молчать поэт, охваченный вдохновением.

- Сравнение убийцы с поэтом – это оригинально...

- Хотите, расскажу – как все начиналось?

Закатив черные, без белков глаза под веки, Холмс проговорил нараспев - в стиле слепого дневнегреческого сказителя и писателя Гомера:

- Великий Враг явился к ложу моей матери при родах, чтобы стать покровителем новорожденного, и с тех пор остался моим спутником навсегда... Ну, как, - Холмс выкатил глаза обратно и уставил их на собеседницу. – Не правда ли драматично звучит?

- Неправда, - не солгала Жаннет.

Холмс не заметил отрицательной критики. У него имелась удобная особенность для творческого человека – не обращать внимания на мнение других о себе. Особенно, если оно не соответствует его собственному.

- Может, поведать вам о моем несчастливом детстве? – предложил он в надежде заинтересовать гостью собственной персоной.

- Не надо, - решительно отказалась девушка.

В очередной раз выслушивать жалостливую историю настроения не было – предыдущие сказители надоели. Тем более про воспитание маньяка из ребенка она в курсе. Классическая схема: жестокий отец, бессловесная мать, одинокий сын, страдающий от отсутствия положительного примера. От нечего делать он занимается препарацией мелких зверушек, впоследствии переходит к препарации людей.

- Слышали – знаем, - тоном бывалого моряка сказала Жаннет. - Лучше поговорим про другое, ближе к теме дискуссии. Ваш метод убийства? Преступный почерк, любимая манера лишения жизни. Что делали с трупом потом - пили кровь, ели печень, занимались мастурбацией?

- Ну-у, мастурбация – это перебор, - ответил с упреком Холмс, будто обиделся на подозрения в чем-то постыдном. – Я же не извращенец. К тому же в наше время мастурбация была запрещена.

- Это не значит, что она не существовала.

- Не смею спорить, - согласился мужчина с вежливым поклоном головы, изображая приятного, непротестующего собеседника. – Отвечаю на ваш вопрос. Мой принцип - из всего извлекать прибыть. Я, видите ли, прирожденный мошенник и авантюрист. Убийства – только побочная деятельность. Совмещение приятного с полезным, идеи и практики, мечты и дохода от ее реализации.

- Так вы еще и обманщик?

- В гениальной степени! – воскликнул Холмс и счастливо улыбнулся. - Один из немногих злодеев в истории, успешно сочетавших в себе таланты как в области насильственных, так и корыстных преступлений. Я придумывал такие изощренные финансовые трюки, до которых не додумался бы даже профессор университета. Например, брал кредиты направо-налево и никогда не отдавал.

У одного лопуха купил стальной сейф размером с комнату и, конечно, не оплатил. Он пригрозил, что придет, заберет товар обратно. Так я его мастерски надул. Прямо-таки на академическом уровне. Поместил сейф в строящийся дом и обложил стенами. Когда кредитор явился, я сказал: вот -можешь забирать свою вещь, но если повредишь мою постройку, подам в суд. Незадачливый кредитор ретировался ни с чем. Ха-ха! – хохотнул Холмс и потер руки.

Жаннет его веселья не поддержала, но это не имело ни малейшего значения. Фонтан волнующих воспоминаний бил из мужчины мощным родниковым ключом.

- Не говорю уже об аферы со страховками. Детские игрушки. Задачки для первоклассника церковно-приходской школы. Я в начале карьеры работал страховым агентом. Работал, естественно, на выгоду себе: страховал людей, убивал и присваивал положенные по закону выплаты. Или выкапывал чужих мертвецов и предъявлял как застрахованных, опять же получая доход. Покойников потом продавал в медицинские лаборатории. Для обучения хирургических студентов.

В мое время не существовало систем опознания личности и даже отпечатки пальцев не снимали – непаханное поле для предприимчивого мошенника.

Лицо Генри Говарда сияло самодовольством – ярко, как солнце в погожий июльский денек. Жаннет немножко испугалась обгореть и слегка отодвинулась, чего мужчина нарочно или бессознательно не заметил.

- Под мой смертельно-притягательный шарм попадали и мужчины и женщины, не говоря про доверчивых девушек. Я ведь еще и брачный аферист, - похвалился Холмс тоном, которым говорят «Я не только отличный строитель, инженер и архитектор в одном лице, я еще и гениальный конструктор».

- Только официальных жен у меня было пять. Я, видите ли, хоть и душегуб, а порядочный человек. Обещал жениться – женился. И никогда не разводился. Но это неважно. Женщины вешались на меня толпами, сам не знаю почему. Вообще-то, догадываюсь: я ужасно симпатичный, - сказал Генри Говард и притворно-застенчиво улыбнулся под усами.