Ирина Лем - Ошибка Синей Бороды

Когда мужчина поравнялся, Жюль протянул в его сторону руку и слегка согнул спину. Вопрошающая поза. Визуально-психологический трюк: у прохожего не должно возникнуть сомнения, что обращаются именно к нему, именно с призывом о помощи. Не откажет же он просящему о милости в Сочельник. Это не по правилам слезливых рождественских голливудский историй с обязательным счастливым концом.

- Простите, месье, можно спросить? – спросил Жюль со всей возможной вежливостью плюс чуть-чуть заискивающей интонации.

Дабы человек отчетливо понял: молодые люди находятся в чрезвычайной ситуации, тонут в неизвестности, посылают сигнал SOS. Отказ или невнимание не принимается. Игнорирование призыва о помощи наказывается международными законами, вплоть до высшей меры. Какой? Каждая макака знает: запрет плавать в международных водах. Так что подумай, прежде чем не остановиться.

Мужчина не думал нарушать морских законов.

- В чем дело? – ответил он вопросом, не очень дружелюбно. Просто буркнул. Подозрительно, вскользь посмотрел на Жюля, на Жаннет: ходят тут всякие по ночам, небось мигранты-искатели-счастья, не собираются ли ограбить? – Некогда мне...

Желания, возможности, времени или денег помогать ближнему он очень явно не имел. Тем более – видел: сигнал SOS подали преждевременно, поддавшись панике, из суеверного страха перед неизвестным. А оно - неизвестное - вполне может оказаться на их стороне. В молодом возрасте неразрешимых проблем не существует. Вот сбросить бы ему годков эдак двадцать, показал бы им как надо лавировать в житейских морях...

Те несколько несвязных слов мужчина проговорил невнятно и шепеляво: то ли от холода губы скукожились, то ли зубов не хватало, то ли по другой причине. Жюля не интересовало. Этот прохожий - первая и, возможно, последняя живая душа за вечер, тут не до придирок к дикции.

- Простите, что задерживаю... – нарочно неуверенно, словно от смущения, пробормотал Жюльен и продолжил тактически опутывать клиента: извинения обычно принимают снисходительно и выслушивают до конца.

Уловка получилась. Мужчина не стал пугать попытками пройти мимо и после недолгой паузы на раздумье остановился. Заручившись его рассеянным вниманием, Жюль воодушевился. Решил врать напропалую, жалобно и правдоподобно. Он не собирался выпускать нечаянно оказавшуюся в руках жар-птицу без выгоды для себя, нагловато рассудив: попалась – будь добра исполняй желания.

– Простите, мы неместные, приехали издалека... – начал молодой человек со слезой в голосе.

Он отлично знал один секрет: ни в коем случае нельзя говорить «мы из Парижа». Провинциальные жители имеют давно зародившуюся и навечно закрепившуюся ненавить к счастливчикам, проживающим в столице. Считают их высокомерными задаваками и ни за какие деньги не будут помогать. Наоборот, на традиционный вопрос «Как пройти в библиотеку?» с радостью направят в аптеку – из вредности и потому что в рифму. С еще большим злорадством направили бы прямо в пасть огнедышащего дракона, если бы он ожидал поблизости.

Потому Жюлю не следовало тараторить первое, что на ум придет, а применить правила науки, которую собирался сделать профессией. Хорошо бы сказать «мы приехали из Америки». Звучало бы впечатляюще: страна от Франции далеко, где-то на краю света. Легко составится цепочка, которая непременно вызывет сострадание: из Америки да в такую дыру, да в непривычно суровую зиму, да в вечер перед Рождеством – большего несчастья не придумаешь.

Только Жюльен побоялся переборщить с враньем. Прохожий человек идиотом не выглядит, сразу раскусит – попросту на слух. Америка – страна ковбоев, бандитов и макдоналдсов – никто из них не говорит по-французски. Канада на ум быстро не пришла. Неважно. Жюль не дурак, студент-психолог, выкрутится.

- Мы из Бельгийских Арденн приехали. Хотели посетить замок Тиффож, да в Дожоне заблудились,...

- Что за дикая мысль посещать замок с самой худшей репутацией в стране, к тому же по ночам, да еще в собачью погоду? – внезапно и возмущенно разразился мужчина. - Что у вас в Арденнах своих убийц не хватает? Вон недавно процесс прошел над маньяком-педофилом Дютру. Туда бы и сходили... – незнакомец вывалил вслух то, что думал про иностранцев.

Тем более - про граждан франкоговорящего бельгийского региона Валлония. О которых с врожденным, великодержавным высокомерием имел мнение как о низшей расе. Сыграло роль известное глобальное явление, когда один народ считает себя выше другого, часто безосновательно. Пример? Пожалуйста. Британцы насмехаются над австралийцами, индейцы – над бледнолицыми, чукчи – над молдаванами, негры – сами над собой.

Кстати, в расизме человечество не одиноко. Не отстает животный мир, дискриминирует в самой изощренной форме. Пользуясь превосходством в силе и уме, зверушки обижают, в основном, братьев своих меньших – людишек.

Кенгуру боксируют ногами туземцев, верблюды от души плюют на посетителей зоопарков, белые медведи так и норовят откусить ногу любому, кто по ошибке или сознательно прыгнет к ним в бассейн. Нет бы забыли про свой хищнический инстинкт, толерантно отошли в сторонку, посмотрели, как будут спасать незадачливого самоубийцу...

Для французов – бельгийцы, как мальчики для битья. Эти их северные соседи, хоть и говорят на великом и могучем французском языке, высокой степенью интеллекта не отличаются. Вот данные экземпляры. Типичные представители недалекой в умственном отношении арденско-бельгийской нации. Даже внешне выглядят смешно: оба в очках, похожи на лупоглазых монголов, особенно девушка - в шапке с ушами и кисточками.

Ну, клоуны! - подумал прохожий и даже чуть улыбнулся с кривой насмешкой.

Жюль понял ее в свою пользу. Хороший знак: человек проявил внимание и терпение, не стал вилять или отпираться. Или отделываться отговорками - что продукты из Монприз на морозе попортятся или срочно пора домой канарейку кормить.

Жюль понятия не имел, кто такой маньяк Дютру, и куда надо было сходить, чтобы того увидеть. Главное - его метод работает, значит, не зря психологией в университете занимался. Продолжил выдавливать жалость:

- Простите за навязчивость. У нас очень особенный случай.

- Что за случай?

Пешеход впервые за разговор поднял на собеседника глаза. В свете умирающей лампочки они не выглядели многообещающе: мрачные затаенной тоской, давно не видевшие просвета в жизни хозяина. Но сейчас Жюлю не до психанализа, времени в обрез. Перешел сразу к диагнозу. Который прост: раз человек спросил - значит, заинтересовался. Значит отпускать его ни в коем случае нельзя. Принцип, который даже попугаю в дедморозовской шапке известен.

Дальше действовать по пословице «лепи горшок, пока глина мягка». Чтобы не завираться при Жаннет - чего доброго по простоте души вступит с ним в дискуссию - Жюль коротко кивнул ей, показав на дверь вокзала. Девушка поняла, отвернулась. Жюль шагнул ближе к мужчине и, доверительно наклонившись к уху, прошептал: