Ирина Лем - Ошибка Синей Бороды

Он так и не пошевелился.

3.

Неподвижность мужчины начала серьезно раздражать Жаннет. Захотелось его растормошить, заставить двигаться. Каким образом? Очень просто – голосом. Крикнуть на него ругательство. Страшно обидеть. Обозвать старого упрямца остолопом, придурком и еще как-нибудь покрепче, хорошо бы - по-матерному.

К сожалению, в элегантной французской речи не имеется по-настоящему грязных, отчаянно-грубых оскорблений. Этим замечательным качеством владеют лишь два самых великих языка на планете: славянский и американский. Факт, который Жаннет знала точно: ее когда-то просветила сокурсница, родом из Мичигана.

Круглолицая веселушка-хохотушка Магда Полански была дочерью русско-польских родителей, эмигрировавших в Новый Свет в погоне за лучшей жизнью. Подружка не страдала чуждой для американцев европейской деликатностью, отлично материлась на обоих вышеуказанных языках. Для крепости добавляя польские ругательства, самое слабое из которых звучало - «курва». Но оно, кажется, относилось к женскому роду и Жаннет не подходило...

Вспомнить какое-нибудь грязное слово из лексикона Магды! Жаннет задумалась. На ум пришло только одно русское нецензурное выражение, которое в переводе на ее родной означало: морж хреновый. Сильно. Однако, не подойдет. По двум причинам. Непристойное это дело - выражаться в незнакомом месте. Во-вторых, неизвестно, какой национальности данный месье. Вдруг воспримет ругательство за комплимент? Получится обратный эффект.

Но молчать еще хуже.

- К чему бакенбарды? – вырвалось у Жаннет первое пришедшее в голову.

- Не волнуйтесь, мадам, все будет хорошо, - проговорил человек по-французски бессильным, сипучим голосом, который появляется, когда простуда первым делом сажает горло. Или когда человек доживает до такого возраста, от которого мышцы и связки горла ослабевают без надежды восстановиться. В голосе слышался явный итальянский акцент.

- Вы кто? – продолжила девушка допрос.

- Вы в безопасности, - продолжил старик не отвечать на вопросы.

- Где я?

- Скажите честно: будете сопротивляться?

- Буду, - ответила без запинки Жаннет.

Хотел честно – получил.

Старик не обиделся и не расстроился. Наоборот, довольно кивнул. Продолжая нависать над девушкой, он достал откуда-то из-за спины правую руку и положил ладонь на лоб Жаннет. Сильно вдвинул ее голову в подушку. Продолжил удерживать несколько мгновений.

Ощущение получила – на лоб положили глыбу льда. Такую же обжигающе-холодную, твердую и... неживую. Такую тяжелую, что не стоило пытаться ее сбросить. Жаннет и не пробовала пытаться - ее парализовало. От ступней до подбородка. Голова тоже оказалась затронутой влиянием ледяной ладони. От прикосновения в мозгу разлилось безмыслие, успокоив недавние тревоги, растворив вопросы, стерев воспоминания о произошедшем в трактире.

Полностью.

От ее собственного прошлого - периода «до того» - остались неявные, неясные и неполные обрывки. С дальновидной целью - чтобы она не потеряла индивидуальность совершенно. Чтобы только помнила свои паспортные данные, историю жизни за последние лет пять, основных родных и некоторых знакомых. Еще слабее – кое-что про Жюля. Кажется, его фамилия де Лаваль. Где-то она ее слышала, совсем недавно...

Холод от стариковской ладони покатился вниз по телу. Вниз – сказано относительно, потому что девушка лежала горизонтально. Строго говоря, от головы к ногам прошла волна оледенения, которую она отлично прочувствовала и проследила сознанием.

Говоря сухим медицинским языком - в теле произошли следующие изменения. Сердце, только что стучавшее учащенно, умерило биение и перестало подавать признаки беспокойства. Движение груди при дыхании стало незаметным. Мышцы на руках и ногах потеряли живое, боевое напряжение, ослабли безвольно. Животрепещущий тонус в них исчез. Тело потеряло здоровое наполнение и стало легким, почти невесомым, что ощутилось даже лежа.

Деятельная энергичность из девушки вытекла, вместе с ней - воинственный настрой. Ни сопротивляться, ни устраивать демонстрации, ни искать возможности к побегу помыслов не осталось. Ругаться-обзываться тоже. Про мат на русско-английском с польским акцентом забылось навечно. Ровная созерцательность разлилась в мозгу. Не холодное равнодушие, а снисходительная невозмутимость. По признакам схожая с национальной велико-туманно-альбионской.

Которую для наглядности проиллюстрируем анекдотом. В гостиную английского лорда без стука врывается всклокоченный слуга с дикими глазами:

- Сэр, в кухне пожар!

Лорд, не отрываясь от газеты:

- Джон, обратись к хозяйке, ты же знаешь, я домашними делами не занимаюсь.

Или еще. Слуга доложил о забравшемся в дом воре.

Лорд - не отрываясь от чашки чая:

- Джон, принеси мое любимое ружье и охотничий костюм, тот – в серую клеточку с красным пером на шляпе.

Вот в этого прохладно-неэмоционального, сдержанного в порывах британского лорда превратилась внутренне Жаннет, обычно жизнерадостная, импульсивная.

Произошедшая метаморфоза ее не удивила.

4.

- Вот и хорошо, - произнес старик с чувством добросовестно исполненного долга. Он убрал руку со лба и, наконец, отодвинулся назад на приемлемое расстояние. Издали еще раз полюбовался на плоды своего чародейского труда, наклонив голову к плечу. – Позвольте представиться, мадам. Я Франческо Прелати, придворный колдун барона де Лаваля, барона де Рэ, герцога Монморанси и прочая.

- Придворный колдун? Ваша официальная должность?

- Да. Название ее я немножко приукрасил, чтобы солиднее звучало. Обычным языком, чтобы вам, как женщине, было понятно, разъясняю: я бывший священник-расстрига, лекарь-самозванец, алхимик без диплома, мошенник на доверии. Впридачу - звездочет-астролог, угадатель прошлого и предвещатель будущего в ранге оракула... ну, и так далее. Исполняю желания тех, кто хочет заблуждаться. И имеет для того средства, естественно. Я же не бесплатно обманываю... Теперь понятно?

- Теперь еще более непонятно. Но неважно.

Жаннет заметила, что мужчина, представившийся колдуном Прелати, начал, наконец, отвечать логично. Значит, можно продолжить вопрошать в уверенности, что любопытство будет удовлетворено. Но сперва – осмотреть место пребывания, оценить окружающую обстановку, проанализировать собственное состояние.

Приподняв голову, девушка посмотрела вдоль себя, где под тонким покрывалом четко вырисовывались очертания ее тела. Отклонений в очертаниях не нашла – значит с телом порядок. Потом огляделась вокруг - насколько позволял стоявший рядом на тумбочке трехрожковый подсвечник. В нем сидела одна оплывшая свечка, не по логике – в центре, а в правом рожке, от чего подсвечник казался кривобоким. Свечка догорала, чадила и светила тускло, но основное разглядеть позволила.