Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 5 (вычитка)

Впрочем, парочка аиотееков-оуоо направилась к ближайшему холмику, чтобы с него обозревать окрестности. Все правильно — за окрестностями надо приглядывать… Впрочем, мы ждали этого.

Фигуры прекрасной беглянки и ее злобных преследователей скрылись в балке. И вскоре оттуда раздались мужские крики, отнюдь не символизирующие удовольствие. Думаю, даже аиотееки сразу догадались, что одна единственная девчонка, пусть и весьма крепенькая на вид, причинить какой-либо обиды двум крутым воякам не могла, и насторожились. Но было уже поздно. Из балки на них полезли бородатые воины в доспехах, да и из травы и кустов, балку окружающих, также появились некие личности с романтичными гребнями на головах и неприятным радостно-кровожадным выражением на лицах… А тут еще и верблюжьи ноги вдруг начали проваливаться в замаскированные в траве ямки да спотыкаться о натянутые в высокой траве окрест шалаша веревки. Конечно, это было не так чтобы смертельно, однако всерьез сгруппироваться и разогнать своих зверушек им это помешало.

В общем, аиотееков-оуоо в главную ловушку попало восемь человек, а нас было почти три десятка. Так что наибольшая опасность, которая нам грозила, это было подавить друг дружку, торопясь добраться до врагов.

Тактику мы отрабатывали еще там в Мос’кве, благо верблюды и люди, умеющие на них ездить, у нас уже были. Работали как правило парами — один с длинным копьем и второй с протазаном. Первый связывал всадника боем, а второй зацеплял его крюком и стаскивал на землю. Первоначально я предлагал протазанщику рубить верблюду ноги (у меня в свое время это неплохо получалось), но коалиция наших верблюдофилов во главе с Лга’нхи, понабравшиеся от аиотееков нехороших замашек, с гневом и негодованием отвергла мое предложение как негуманное и упускающее прибыль в поголовье ирокезских верблюдов.

Но так или иначе, а самое главное — привычку не бояться верблюда и работать с его всадником—наши тренировки выработали. Мы этому даже успели обучить леокаевых вояк. Так что в том, что у них двое убитых и восемь человек раненных, это совсем даже не наша вина. Впрочем, все раны кроме одной были несерьезные. Так что если их обладатели все будут делать правильно и если в прошлом они никак не прогневали своих предков, зарастут довольно быстро.

Ах да, мое участие в битве ограничилось в основном воинственным размахиванием протазаном и подбадривающими криками. Коли тут и без меня дураков подставлять свою голову под аиотеекские копья хватает, так чего, спрашивается, лишний раз нарываться на неприятности? Я же не Лга’нхи, который вылез из балки со свежим скальпом на поясе и очередным пленником под мышкой — коварный красавец Вотай навел своих ухажеров аккурат на его лежку. Так что брательник оттянулся, даже не дав другим поучаствовать в забаве.

А тех двоих, что дозорили на холме, очень аккуратно взяли Нит’кау с Тов’хаем и еще парочкой ирокезов. Мало того, что ребята были опытными копейщиками и гениально прятались в траве, так еще и в костяки играть умели превосходно. У дозорных не было ни единого шанса.

Так что у всех нас был повод устроить грандиозный праздник. Тем более что бородокосичное воинство действовало не очень аккуратно и серьезно поранило парочку верблюдов. Животных пришлось добить, чтобы они не мучились, когда оголодавшие и разгоряченные запахом крови вояки начнут резать их на куски и жарить на костре.

…А я… Ну, я как обычно. Зашиваю порезы, замазываю раны мазями, заливаю йодовой примочкой, добиваю неудачника, схлопотавшего копьем с длинным широким наконечником в брюхо, предварительно научив его правильному Пути за Кромку и снабдив советами и верительными грамотами к предкам. Обихаживаю остальных покойников. Короче, развлекаюсь как умею.

Наша лодка неторопливо и очень осторожно заходила в бухту. Дор’чин,капитан нашей лодки, временно занявший место Кор’тека, сидящий на носу и бдительно вглядывающийся в пучину, чуть ли не ежеминутно отдавал приказы поворачивать, а то и сам начинал подгребать веслом, корректируя движение лодки — мы входили в Змеиную Бухту.

Да уж, воистину «змеиная» в том смысле, который вкладывают в это слово местные ребята, имея в виду глубоко отрицательный персонаж своего фольклора. Весь проход был усеян рифами и торчащими со дна клыками скал, трудно проходимыми даже на маленькой верткой лодочке, не говоря уж об одной из самых больших наших однокорпусных посудин, вмещающей зараз целую дюжину человек и примерно с пол-тонны товара.

Зато за этой подводной гадостью открывалось воистину шикарное местечко — широкая просторная бухта, хорошо укрытая от любых ветров высокими скалами и возвышающимися вдали холмами, защищенное от ветров пространство между которыми поросло густыми рощами и перелесками.

Да тут было и где поселок поставить, и из чего и даже чем его отапливать. Хватало земли для сельского хозяйства, выпаса скота, да и благодаря бухте под боком всегда была возможность обеспечить себя рыбой, съедобными водорослями и прочей морской живностью. Так что не удивительно, что и местные жители поставили тут довольно большой поселок, да и аиотееки присмотрели его для своего лагеря-форпоста. Если бы тут еще и был подходящий проход в бухту, зуб даю, вскоре на этом месте выросла бы вторая Вал’аклава!

Ух… Наконец-то… Наша лодка ткнулась в берег, и я наконец-то смог утереть пот со лба… Рука наткнулась на непривычный головной убор из перьев, что был надет на моей голове… Похожие были на всех головах нашего экипажа и это хоть как-то утешало — не один я страдаю!

Да уж, пришлось приложить усилия, и без помощи соплеменников никак не обошлось. Ирокез на голове аккуратно поделен на пробор, расчесан к ушам и закреплен тем самым запрещенным мною лаком для волос, рецепт которого, однако, бунтари-ирокезы верно хранили в своих сердцах. (Вероятно на случай, когда зануда-шаман подохнет и наконец-то никто не сможет им помешать вволю развернуться на поприще гламура и внешнего великолепия. Сволочи.) Поверх этой расчесанной и намазанной гадости закреплялась налобная повязка, щедро утыканная перьями разных невинных птичек, попавших в силки или подбитых ударами палок. Поскольку охотиться с копьем на птичек было не очень удобно, местные не слишком-то жаловали птичье мясо. Зато и птички тут были достаточно непуганые. В общем, подобные наряды были весьма и весьма необычны и от них веяло удивительной экзотикой.

Дабы усилить это ощущение экзотики, свое тело и тела моих товарищей я щедро разрисовал узорами из белой глины. И в качестве завершающего убойного штриха, наши чресла прикрывали юбки-килты из пестрой материи, сверху закрепленные воинскими поясами… Вот только обувку пришлось оставить прежнюю — никто не пожелал ходить в созданных моим вороватым дизайнерским гением сандалиях-вьетнамках.