Алексей Рагорин - Ракетчики

Кобзев снял китель, показывал Маше зажившие раны: посекло сильно каменной крошкой: мина недалеко взорвалась. Маша сетовала, что она бы зашила лучше. Но она ещё не доучилась.

— Дочка, бери Васю, и — за стол.

Совершенно естественно вышло у Ивана Игоревича. Совсем привык к новой семье, как к тапочкам. Главное происходило в его голове: работа. А быт… Что — быт? Он всегда есть какой-то. Даже в выбраковочном лагере. А вот интересная работа…

— Братва, давайте по пивку? Водку не будем, хотя квота и есть, и отпуск позволяет, но чёй-то не хочу против Санькиных порядков переть. А пивко, я думаю, можно. Разок. Сегодня. Только ради встречи, а?

— Я, как старший по рейтингу, разрешаю.

— Ну, ты Тю… Тюрин, даёшь. Когда успел набраться?

— Иван Игоревич — действительно, большой начальник, на хорошем счету.

— Давайте, мы с Ваней сходим?

— Тоня, возьмите сумку. В прихожей, возле обуви, в тумбочке. Будьте осторожны на улице.

— Что случилось, Алла? Ты бледная. Это из-за беременности?

— Не знаю. Вряд ли. Уже два дня неспокойно мне.

Черный с Тоней шли, держась за ручки, как дети в детском саду. Из глаз Тони лилась радость: её мужчина пришёл с войны живой, он с ней рядом, вчера ночью им было очень хорошо. Промежду прочим купили пива в магазине, тараньки у бабульки на углу. Их не гоняла милиция, а ставили на учёт. И строго предупреждали: если кто отравится их продукцией — будут отвечать. Таких стихийных рынков было мало — вырождались. Чем дальше — тем меньше товаров можно было купить за деньги. То же — с услугами. Рейтинг упорно вытеснял деньги.

Ваня почти не разговаривал с Тоней. Купался в счастье молча. К чему, собственно, обстановка располагала. Вдруг, его пробрал холодок опасности, шерсть на спине встала дыбом, чувства обострились, появилось ощущение «дэ жа вю». Такое уже было. Вода в бутылках, опасность, выбор. При подходе к дому, во дворе, возле тумбы с телефонными кроссами стояли монтёры и неспешно ковыряли провода. Вроде, ничего подозрительного. Но рожи, аккуратность в одежде, комплекция, собранность движений, цепкие взгляды, ещё десяток мелочей выдали Ивану: такие же волки, как он. Выбор. Вмешаться или нет. Только дурак не учится на ошибках. Ваня бесцеремонно схватил Тоню в охапку, поцеловал в губы, перешёл к нежному розовому ушку. Не вовремя щекотали волосы, слегка отвлекал их чудесный запах. Он зашептал ей быстро свои соображения и команды. Отдал сумку с пивом, себе оставил только одну, сковырнул пальцами крышку, вальяжно подошёл к ремонтникам.

— Братва, а чё, у нас телефон терь не работает? Мне мама должна из Сталинграда звонить.

— Вы не переживайте. Мы отремонтировали уже всё.

— А-а…

Ваня неторопливо отхлебнул пивка.

— «Беломор» есть?

— Нет.

— А что-нибудь другое?

— Нет.

— Ладно, извиняйте. Пойду, а то, вдруг, мама позвонит.

Тоня уже была в квартире и доложила, как смогла командиру, то есть Литвину. Будто затвор лязгнул, так изменился мгновенно взгляд Олега. Посыпались скупые команды, Тюрин получил увесистый подзатыльник и превратился в нормального, исполнительного Тютю. Алла Борисовна внесла свою лепту.

— Это по наши души. Скорее всего, за его головой. У меня уже два дня сердце болит. И ребёнок не шевелится. Олежек, спаси нас, а-а-а!

— Тихо! Молчать! Задёрни все шторы, быстро. Тютя, тебе по рейтингу пушка положена. Ты получал? Где она?

— Та-та-там.

— Ключ.

— Вот.

Итого, в наличии было: ровно три ствола. Все — обычные «Макарычи». В части у ребят чего только не хранилось в оружейке, но в город положено было выходить со стандартным городским пистолетом. Эту традицию ввёл Диктатор. Все, кому положено было по рейтингу власти, обязаны были ходить с оружием. Не имели право, а именно: обязаны. Более того, заставляли проходить курсы стрельбы, периодически заниматься. Даже Тюрина Рубан заставил. Тот честно занимался. Но Олег рассудил, что Тютя, пусть даже и слегка пострелявший, против коллег с той стороны, не канает. Пистолет Тюте не дал, взял себе два.

Черный, пока шёл со своей бутылкой пива, осмотрел всю обстановку. Один из «ремонтников» залёг на крыше дома напротив. Второго он приметил на крыше Тютинского. В ремонтном «Газике» сидел водитель. Двое ковыряются возле шкафа. «Должны быть ещё трое. Где же они? Опа!» Двери сзади «Газика» раскрылись, оттуда спрыгнули на землю ещё два работника, третий подал им длинный серый металлический распределительный шкаф. Или что-то очень на это похожее. «И на гроб похоже. Слегка. Это, случайно, не контейнер ли? Когда-то учили, ещё в Америке. Выкрасть хотят, что ли? Точно, к нам идут, за Тютей.» Времени осталось очень мало. Но что делать, он уже знал. Учили хорошо. Особенно тут, в СССР. Вразвалочку поднялся во второй подъезд дома напротив. Именно в этом подъезде есть выход на крышу. Как только Иван зашёл в темноту подъезда, будто на другой канал телевизор переключили — он взорвался энергией. Взлетел на пятый этаж, аккуратно приподнял люк, так и есть: растяжка. С собой никаких инструментов нет, кроме ключей от дома. Зажал между ключами струну, слегка перекосил ключи, градусов на 45. Много нельзя — можно вырвать чеку — пиши пропало. Головой держал люк, а пальцами, сколько влезло на ключи, тянул что есть силы в нужную сторону. Есть! Струна порвалась. Пару раз вздохнул, успокоился слегка. Вылез в будку, глянул: на растяжке стояла стандартная американская сигнальная ракета. Логично. По условиям задачи тут мог бы оказаться разве что бдительный староста дома. Дети балуют — ракету где-то добыли и поставили. Уж снайпер зелёных беретов легко справится со старостой. Смотрим на крышу. Только снайпер, без прикрытия. Оно и понятно: не роту, чай прислали. Да что тут за работа? Окна Тюринской квартиры в ста метрах. Для снайпера — вообще не тема. Как выйти? Медленно, тихо, в тот момент, когда снайпер прильнул к оптике. Получилось. Так же тихо, на «гусиных лапках» идём к ближайшей коробке вентиляции. А что у нас на другой крыше? Ага, второй «трубочист» стоит спиной и готовится спуститься на балкон при помощи подвесной системы. Удобный момент. Хорошо, что на улице шумно, выходной: дети во дворе играют, машин, жалко, мало. Ничего, прорвёмся. Бросок вперёд. Снайпер что-то услышал или почувствовал. Повернул голову. Это не повлияло на результат. Ваня от души лупанул его бутылкой по голове. Чёрт! Нужно было пистолетом. Не стрелять, нет! Стукнуть. Опять бутылка подвела. На этот раз звоном стекла. Это такой звук, который разносится очень далеко и выделяется из фона. Хватаем винтовку. С глушителем. Наверняка, патроны — с ослабленным пороховым зарядом. У наших уже есть ВСС, а амеры мучаются. Раз! Нету второго «трубочиста». Два. Первый нам тоже ни к чему. Встанет ещё не вовремя. Осторожно выглядываем вниз, где под домом «Газик» стоит. Чуть не убили! Внизу «монтёры» правильно отреагировали на битое стекло. Оба стояли с оружием, один держал крышу. Стрелял не колеблясь. Звуки были тихие, тоже — с глушителем. Какой-то пистолет-пулемёт, разглядеть не успел. Выглядываем опять, из другого места. Чёрт! Ноги! Ваня успел отбежать на пару шагов и начал прятаться за блок вентиляции, когда граната упала на крышу. Маски сброшены, конспирация — побоку. Взрыв оглушил Черного, посёк ноги, которые выступали из-за кирпичей, осколками. Нужно помочь своим. Подполз к винтовке, вроде целая. Но! Голова раскалывается, «вертолётики» в мозгу, цель не то, что двоится: четверится. Куда тут стрелять? Надо бы перевязаться… Сознание покинуло Ивана.