Александр Лепехин - Служба поддержки

Эмоций не было никаких. Нет, наверное, на самом деле, они были. Где-то там, где обычно зарождаются все чувства человека. Просто сейчас, в данный момент, это загадочное место было бесконечно удалено от Ярика. И в голове шуршало и царапалось только одно: «Зачем?»

– Ира. Рустам. Зачем?

Парочка наконец заметила постороннего – Ярослав отстраненно даже восхитился их вовлеченностью в процесс. Ира взвизгнула и каким-то неимоверной гибкости маневром выскользнула из-под Рустама, спрятав лицо в подушку. Сам Рустам густо покраснел. Вернее, потемнел, потому что от природы был смуглый до бронзовости. Поднял взгляд, отвел, снова поднял. В глазах друга – друга ли? – читалась такая безумная смесь вины, досады, вызова и злости, что Ярослав просто развернулся и вышел. Постоял в коридоре, послушал дуэт яростного шепота за спиной. Вдохнул, выдохнул. Прошел на знакомую кухню, выпил воды из-под крана, посмотрел в окно. И отправился на улицу.

Рустам догнал его на переходе, на ходу застегивая рубашку и шумно отдуваясь. Попытался схватить за локоть, но тут же отдернул руку. Они молча перешли дорогу, и тогда бывший товарищ заговорил:

– Ярик… Брат… Да не, ну какой я тебе теперь «брат». Я понимаю… Ты меня теперь ненавидеть должен, – от нахлынувших эмоций молодой узбек рубил фразы и слегка путался в порядке слов.

– Слушай, мы же с Ирой, – Ярослав отметил это «мы», продолжая молчать и сосредоточенно шагая в сторону дома, – да, мы с ней давно тебе все сказать хотели. Но нам было страшно. Понимаешь? Очень страшно. И я, и она… Мы не хотели потерять друга. И потому молчали.

– Ну вот и как вам теперь? – не выдержал Ярик. – Уже не страшно? Уже не боитесь?

Рустам выглядел так, словно его побили. Точнее, били кого-то другого, а он стоял рядом и не мог ничего поделать. Эмоции все никак не могли догнать Ярослава, и он наконец остановился, развернулся к бывшему другу и выжидательно уставился ему в глаза. Молчание длилось, и длилось, и длилось… Нарушить его решил сам «пострадавший».

– Скажи мне, брат, – Рустам дернулся, но взгляда не отвел. – Что говорит Коран о том, когда мужчина уводит у друга женщину?

– Но ведь она не была твоей! – узбек вскинул руки, но быстро понурился. – Ну да, я понимаю… Ты-то не знал. Брат, слушай, Аллахом клянусь – я не имел целью нанести тебе оскорбления или урона чести. Просто… Мы любим друг друга. Понимаешь?

– Понимаю. Но – понимать не хочу, – Ярослав скривился. – Да, как-то не очень доступно объяснил… Но именно так я сейчас себя и ощущаю. Все, иди к ней. Давай-давай, топай. А я буду… Понимать. Тот еще процесс.

Рустам хотел добавить еще что-то, но его собеседник уже развернулся и снова направился во дворы. Ему действительно все было кристально ясно. И он признавал, что на месте друга – все-таки друга – он, возможно, поступил бы ровно так же. И более адекватной стратегии для подобного случая пока представить не мог. Не факт, что ее в принципе не существовало – просто решение было либо крайне непростым, либо предельно банальным, и Ярик не мог его в данный момент ухватить рассудком.

А потом переживания все-таки настигли его, в каком-то из уютных маленьких скверов, возле одного из детских садов, бывших неотъемлемой частью двора в каждом микрорайоне… Ярик рухнул на удачно подвернувшуюся скамейку, уткнул лицо в ладони и застонал. Стиснув зубы, часто дыша, чтобы не разрыдаться от боли, но вполне ясно и отчетливо.

За спиной гомонили дети, покрикивала воспитательница, в кустах надрывался какой-то суматошный птах. День перевалил за экватор. Солнце, просеянное редким ситом листвы, ласково гладило Ярослава по голове. А он все сидел, покачивался из стороны в сторону и держался за голову, будто боялся, что она взорвется или отвалится. На душе было пусто. И холодно.

Впрочем, все, что имеет начало, имеет и свой конец. В какой-то момент Ярославу стало скучно жалеть себя, да и скамейка оказалась на редкость жесткой и неудобной. Встав и потянувшись, он сориентировался в пространстве. Ага, это за пару улиц от дома. Ну, видимо, надо идти и думать, как жить дальше.

Думалось, если объективно, с трудом. На визуальную память Ярослав никогда не жаловался, поэтому стоило определенных усилий отогнать от внутреннего взора так впечатливший его кадр с диваном. К тому же, чтобы жизнь не казалась малиной от слова «совсем», в голове у молодого человека звучал назойливый внутренний диалог.

Нет, ну как она могла, возмущался Ярослав. Нет, ну как он-то мог, заплескивало гневом преданного и брошенного другом студента. Вот же сволочи! Ненавижу!

– Так, стоп – вмешивался кто-то другой. Судя по вдумчивым и убедительным ноткам, это была та часть личности, которая отвечала за рациональное. – Стоп, Ярик, остановись, – вещал сей глас разума. – Ты не можешь заставить человека любить себя. Не можешь ведь?

– Ну что значит, не могу? – парировал первый голос. – Очень даже могу! Наручниками к батарее, чтобы не сбежала, и…

– И что дальше? – вкрадчиво интересовалось «рацио». Ярик сопел, пыхтел, краснел, злился, но придумать что-нибудь внятное не получалось. И тогда второй голос успокаивающе, словно разговаривая с ребенком, увещевал:

– Вот и все нужные тебе ответы. Да, мир несправедлив. Да, твои друзья – тоже люди, и у них есть свои чувства, желания и видение ситуации. Ты – это ты. А они – не ты. И хорошо бы постараться их понять.

– Да не хочу я никого понимать! – теперь до Ярослава дошло, что это бузит его собственная эмоциональная компонента, доставшаяся в наследство от «диких, диких обезьян». – Не хочу, не буду, пошли они все «на», «в» и еще по сотне известных всему обиженному человечеству адресов!

Голоса спорили, голова пухла. Солнце начало постреливать в глаза вызывающе ярко, дети во дворе орали противными визгливыми голосками, даже птицы умудрялись раздражать своим чвирканьем. Надо что-то делать с этим бедламом, заявил у Ярослава в голове некто третий, безразлично наблюдавший за конфликтом. Ярик был с ним категорически согласен. И вот, в качестве тактики противодействия было принято отчаянное решение: глазеть по сторонам.

Возможно, именно оно привело к тому, что минут через пять Ярик обратил внимание на знакомый матовый отблеск из-за кустов, прикрывавших один из дворовых проездов. Вот интересно, мелькнула в голове отстраненная мысль, сколько вообще в этом городе «Майбахов» и как часто они катаются по нашему району мимо помоек?

А следом в голове прошмыгнуло закономерное для эмоционально расшатанной психики ощущение не вполне отчетливой опасности. Причем исходило оно именно от автомобиля. Молодой человек подобрался и как-то непроизвольно отвернул в сторону от начального маршрута – подальше от невнятной угрозы.