Светлана Шевцова - По имени Шерлок. Книга 2 (Черновик)

И что бы это значило?

Я еще раз внимательно прочел надпись. Яснее она не стала. Подошел к окну, и, закрыв крышку часов, еще раз внимательно осмотрел их снаружи. Не считая рисунка из разомкнутых окружностей, это были самые обычные старинные часы-луковица, с гладкой крышкой и маленьким ключиком на короткой цепочке.

Снова открыл. Тщательно осмотрел циферблат — возможно, разгадка кроется именно в нем, а надпись вовсе не при чем? Хм… Вроде, нет. Все цифры соответствуют делениям, стрелки обычные, нормальной формы и длины. Значит, все же дело в надписи.

Думая, я нервно заходил по комнатке. В голову не шло абсолютно ничего. Сделав еще несколько кругов, я решил начать, как говорится «ab ovo». Мой виртуальный дядя, оставляя мне эту загадку, должен был быть уверен, что я смогу ее разгадать, но для другого человека она останется тайной. То есть, эта фраза касается чего-то, что очевидно для Шерлока. И скорее всего, что мне это тоже известно. Что общего может быть у реального меня и виртуального Шерлока? Мы оба, можно сказать практически сироты, оба любим придуманные миры и приключения, которые дарят книги. Вроде, все.

Я еще раз покрутил в голове фразу. Для меня она не была бессмысленной — в ней говорилось о фантазии, которая, порой, может завести человека в неведомые дали. Но, как я не напрягался, не мог придумать, на какую мысль должна была натолкнуть эта фраза.

Возможно, ключ не в смысле, а в самих словах? Взглянув на надпись еще раз, я вдруг увидел то, что сразу не бросилось мне в глаза. Еще через секунду картинка сложилась, и я чуть было не закричал: «Эврика!», как когда-то кричал Архимед, пробегая по улицам Сиракуз.

Если отбросить ненужные слова, призванные лишь исказить смысл, то надпись на часах можно было прочитать так: «Буря… несет корабль… к странным берегам». И вот тут-то все становилось ясным. Это было указание на конкретную книгу, которую я очень любил и неоднократно перечитывал. А именно — на роман писателя Тима Пауэрса «На странных берегах». Там было все, что могло быть интересно любому подростку — корсары и сокровища, абордажи и прогулки по доске, а также магия вуду и духи зла лоа. Вот только один момент меня немного смущал — книга была, вернее только будет написана в двадцатом веке, почти через сто пятьдесят лет… Хотя, это не настоящий мир, тут эти законы не работают.

Осталось только найти ее. Очень надеюсь, что я догадался правильно, и это именно та книга.

В моей комнате никаких книг, кроме той, что я принес сам — не было. Зайдя в кабинет дяди, с ужасом уставился на стройные ряды из тысяч и тысяч корешков. Другого выбора не было, и я, вздохнув, приступил к поискам.

Через сорок минут я сел за стол и задумался. Книги не было. А не мог я перепутать? Возможно, это все же иносказание, и речь действительно шла о буре воображения? Но тогда фраза слишком неконкретна для реального поиска. Что-то я явно упускаю… Но что?

Предположим, что в загадке говорится именно об этой книге. Что мне это дает? Хм… Может, я просто пошел неверным путем? Если допустить, что что разгадка кроется не в книге, как физическом объекте, а в ее содержимом? Я-то, изначально, рассчитывал найти в ней дальнейшие инструкции, обведенную строку, или, к примеру, записку. Но возможно, подсказкой в этом случае будут персонажи или сам сюжет? Ладно, попробуем!

Взяв листок бумаги, я начал по памяти выписывать на него все слова, которые ассоциировались у меня с этим романом, надеясь, что одно из них сможет оказаться ключом. Через пару минут взглянул на результаты своего труда:

«Пираты;

Карибский бассейн;

Нью Провиденс;

Вуду;

Фонтан Молодости;

Воскрешение из мертвых;

Черная Борода;

Злые духи;

Барон Суббота».

Так, и что дальше? Я злобно уставился на лист, как будто действительно ожидая от него каких-то сознательных действий. Никаких мыслей так и не появилось, игра в ассоциации ничем не помогла.

Ладно, как говорят, утро вечера мудренее. Я оставил список в покое и вернулся в свою комнату. На тумбе, у кровати, уже стоял стакан с теплым молоком, и блюдце с миндальным печеньем. Эх, не привыкнуть бы к такой роскошной жизни, в реальном мире тяжеловато будет отвыкать. Хотя, тут я поневоле нахмурился, туда еще нужно как-то вернуться.

Выпив молоко и сжевав несколько печений, я вдруг почувствовал сильную сонливость, до головокружения. Ну что ж, видимо, сегодня обойдемся без чтения — благо вчера я выбрал две нормы. Это была последняя осознанная мысль, уже через минуту, раздевшись практически в полудреме, я лежал в кровати крепко спал.

Буря хохотала и злобно выла. Вода, перекатываясь через носки сапог, уже давно пробралась внутрь и выстудила ноги до боли. Скрюченными, уже ничего не чувствующими пальцами я кое-как цеплялся за леер, с ужасом наблюдая за свинцовым небом, в котором клубились черные, наполненные ледяной водой тучи, стремясь, казалось, упасть мне прямо на голову.

— Шевелись, салага! Чего примерз! — пробегающий мимо матрос стукнул меня по плечу.

Да как она могут бегать по этой мокрой, отчаянно скользкой палубе? Я попытался сделать шаг балансируя одной рукой, но резкий крен судна заставил меня с криком вновь вцепиться в разбухший от воды канат.

Сильная поперечная качка почти выбила из меня дух. Не страдая морской болезнью, я тем не менее ощущал сильную тошноту. Серые волны то отдалялись на несколько метров, то приближались, как мне казалось, почти к самому лицу, когда судно сильно кренилось на этот борт.

Громкий треск заставил меня обернуться. Медленно, как будто никуда не торопясь, грот-мачта заваливалась вперед, цепляя фок и обрывая такелаж. Освобожденный с одной стороны парус развернулся и беспомощно захлопал на ветру. Качка усилилась.

Подчиняясь командам боцмана, матросы торопливо рубили канаты, пытались поймать и подвязать фок. Я же, так и не набравшись сил, чтобы сдвинуться с места, все больше ощущал свою беспомощность и страх перед неотвратимо надвигающейся смертью.

Вдруг, что-то светлое, мелькнувшее в бушующих волнах, как магнитом притянуло взгляд. Белое лицо, длинные волосы полощутся в воде… Женщина? Рядом вплыла еще одна, и еще. Крик: «Человек за бортом!», уже почти сорвавшийся с губ, застыл в воздухе и так и не родился. Да сколько же их? Десятки рук тянутся ко мне из воды, белые лица запрокинуты, рты открыты в беззвучном крике.

Грохот бури и завывания ветра стихли, как по мановению руки. В полной тишине я вновь приближаюсь к воде, пока не замираю в паре метров над поверхностью моря. Мир застывает.

— Шерлок! Помоги… — в остановившихся волнах такое знакомое лицо, бледная до прозрачности кожа, тонкие руки тянутся изо всех сил.