Влада Ольховская - Человек на дороге

Тогда он пошел на отчаянный шаг. Норфос выдохнул облако пламени, освобождая себе путь в ледяном ветре, но вместо того, чтобы напасть на Айриз, обратился в бегство. Это дорого далось ему: на ледяных осколках остались лоскуты его кожи и обломки чешуи. Он убегал прочь, раненный и поверженный, и ведьма знала, что он уже не вернется.

Она и рада была бы преследовать его, добить, но не могла. Айриз понятия не имела, на сколько еще хватит ее неожиданно появившейся силы. А ведь еще ничего не закончилось! Она спугнула чудовищ, но Реос… за все это время он даже не попытался подняться на ноги.

Айриз успокоила ветер и потушила лаву. Теперь единорог лежал в окружении черной выжженной земли. Он был в сознании и даже попробовал повернуться к Айриз, но тут же крикнул от боли.

— Не шевелись! — предупредила ведьма. Она чувствовала, как мало сил у него осталось.

Она знала, что он сильно пострадал, но то, что она увидела, было за гранью ее ожиданий. Айриз не представляла, что он должен чувствовать сейчас — и почему он не умер! Его ноги были почти полностью уничтожены до колена, от кожи ничего не осталось, кое-где через растворившиеся мышцы проглядывали гости. Крупные глубокие язвы появились на всем его теле, кожа вокруг них выглядела воспаленной. Единорог тяжело дышал, под его глазами появились темные круги, лицо осунулось. И все равно он попробовал улыбнуться ей!

Этого Айриз вынести не могла. Слезы сами собой хлынули из глаз, и ведьма даже не пыталась сдерживать их, знала, что не получится. Она кого угодно не хотела бы видеть в таком состоянии, но от того, что это он, было особенно тяжело.

— Что, настолько все плохо? — прошептал Реос. — Не бойся, мне не больно, все хорошо… Ты справилась.

Он с трудом поднял дрожащую руку и осторожно стер слезу со щеки девушки. Айриз тут же перехватила его кисть, осторожно поддерживая.

— Не двигайся и не говори, — велела она. — Тебе нужно беречь энергию!

— А зачем?

— Чтобы выжить!

— Я не выживу, и мы оба знаем это.

Да, она знала, она разбиралась в целительстве и могла понять, что раны Реоса слишком серьезны. То, что он еще не умер, ничего не значит, это просто вопрос времени. Но он не имел права признавать такую правду! Да еще и так спокойно…

— Не бросай меня здесь! — всхлипнула Айриз. Поддерживая его руку, она осторожно прижалась щекой к его ладони. — Я не справлюсь, если ты умрешь…

— Ты справишься, от тебя дракон бежал… я тобой горжусь…

И она по глазам видела — он гордится. Больше, чем ее родная мать, больше, чем кто-либо из ее прошлого.

— Реосинтар, не смей! Ты мне нужен, я только нашла тебя!

— Ты мое имя помнишь? — удивился он.

— Ты что, серьезно думаешь, что люди твое имя не запоминают? Я все помню! И что ты единорог — тоже! Это должно что-то значить…

— Да ничего это не значит, — горько усмехнулся он. — Только если ты не девственница, конечно.

— Чего? — изумленно моргнула Айриз. Что угодно она ожидала услышать сейчас, только не это!

— Девственница, — пояснил Реос. — Ну, в смысле, еще не ложилась в постель с мужчиной.

— Я знаю, что такое девственница! При чем здесь вообще это?

— Кровь девственниц лечит нас. Из-за этого мой род когда-то не ладил с людьми — мы похищали у вас девственниц, чтобы омолаживать себя и возвращать здоровье.

— Почему ты сразу не сказал? — возмутилась ведьма.

— Чтобы ты не расстраивалась. Я не хотел, чтобы ты знала, что был шанс меня спасти, но он оказался недоступен.

— Да с чего ты взял, что он недоступен?

— Ты хочешь сказать, что ты в таком возрасте еще девственница? — Темные глаза единорога округлились в абсолютном удивлении.

Айриз почувствовала, что краснеет — лицо пылало от смущения.

— Сколько, по-твоему, мне лет?!

— Лет двадцать, — предположил Реос.

— Восемнадцать, вообще-то!

— Все равно много. По нашим легендам, человеческие девушки теряют девственность лет в двенадцать-тринадцать, не позже. Мои предки умели это определять как-то, но я людей не видел до тех пор, пока сюда не попал, меня такому никто не учил.

— Сколько лет назад были составлены эти легенды?

Впрочем, по меркам Приморья, она и правда подзадержалась, если бы она росла среди крестьян, она бы стала невестой не позже шестнадцати лет. Так ведь она была ведьмой погоды! Они если и отдавали свое тело мужчине, то только по разрешению старшей, которое давалось не всем. И даже в таких случаях ночь с мужчиной служила лишь зачатию ребенка, ведьмы не связывали свою жизнь с тем, кому подарили свою первую ночь.

Все это не касалось Реоса, да и не время сейчас для таких историй.

— Короче, я могу спасти тебя! — объявила Айриз. — А потом я лично убью тебя, потому что ты наглый мужлан! Но сначала спасу… Просто скажи мне, что делать.

— Твоя кровь должна попасть на мои раны, — пояснил Реос. — Вот только… Ты и так потеряла слишком много. Выбирай только самые серьезные, я не хочу выживать, теряя тебя!

— Не переживай, нелюдь. Сегодня никто не умрет.

Он все сказал верно, она действительно потеряла много крови, сражаясь с Норфосом. Но усталости Айриз пока не чувствовала, только эйфорию от того, что она все-таки могла спасти Реоса, ей не нужно больше никого терять! Поэтому она вернула только-только зажившую рану на ладони.

Себя ведьма не жалела, не осталось ни одной язвы, на которую не попала хотя бы капля ее крови. Лишь когда Айриз закончила, утомление навалилось на нее каменной лавиной. Девушка без сил повалилась на землю рядом с Реосом.

Она почувствовала, как он медленно берет ее за руку, как переплетаются их пальцы. Айриз повернулась к нему и увидела, что он тоже смотрит на нее. Оба слишком устали, чтобы говорить, но слова были и не нужны. Они сделали друг для друга все, что могли, и им оставалось только ждать.

Мир стал маленьким и плоским. Пожалуй, Эймеру следовало благодарить ту колдунью за то, что она хоть один глаз смогла ему восстановить — это было настоящим подвигом с ее стороны. Но благодарности он не чувствовал, как, впрочем, и сожаления о своей потере. То, что осталось от его лица, вообще не волновало его. Он просто не знал, как жить дальше. Сможет ли он? Нужно ли?

Когда он пришел в себя, Саим и Нара пытались поговорить с ним. Они рассказывали ему о том, что случилось в подземном городе, но запоминал он только самое важное — факты. Их утешения и соболезнования не имели для него никакого значения.

Потому что главное он видел безо всяких слов: разрушение всего, за что он боролся. Город, который он создал, был уничтожен. Люди, которых он поклялся защищать, погибли, — почти две трети! И с ним больше не было Клои… Он даже не мог обвинить в этом Таниса, или, по крайней мере, возложить на него всю вину, потому что именно Клоя навлекла это на них.