дада дада - Коренной перелом

Все началось с того, что накануне, 23 июня из политотдела штаба Среднеазиатского военного округа, располагавшегося в Ташкенте, в штаб 2-го Польского корпуса пришел пакет, в котором находилось две сотни бесплатных билетов на вечерний спектакль оперетты Кальмана «Фиалка Монмартра», который в столицу Советского Узбекистана привез гастролировавший по Средней Азии Московский театр оперетты. В приложенном к билетам письме говорилось, что за три часа до начала спектакля к штабу корпуса подадут пассажирские автобусы, которые отвезут в Ташкент панов офицеров, а потом, после спектакля, отвезут их назад.

Естественно, что распределение билетов среди офицерского состава корпуса превратилось в склоку, сопровождаемую взаимными оскорблениями и чуть ли не мордобоем. Кончилось все тем, что возможность отправиться в Ташкент и посмотреть оперетту получили те из офицеров корпуса, кто считался наиболее приближенным к генералу Андерсу. Все остальные, кто оказался обойденным, затаили лютую злобы на «холопов Андерса». Они и многие из унтер-офицеров и солдат, решили утешить себя народным польским средством – напиться до безобразия, благо накануне всему личному составу корпуса выдали денежное довольствие.

Именно на такое развитие событий и рассчитывало руководство операцией по разоружению воинства генерала Андерса. Посмотрев оперетту, польские офицеры после окончания спектакля посидели еще часик другой в театральном буфете, после чего разместились в терпеливо ждавших их на стоянке перед театром автобусы. Для генерала Андерса и офицеров его штаба подали несколько «эмок». Так, вкусив все прелести культурной программы, веселые и изрядно пьяные «паны официеры» отправились к месту дислокации корпуса.

Но по пути их ждала непредвиденная остановка. Где-то на полдороги все машины и автобусы, как по команде, остановились на шоссе. Водители дружно выскочили из кабин, и сгинули в чернильной мгле среднеазиатской ночи. Впрочем, уже через минуту стало светло, как днем, потому что автобусы и машины с польскими офицерами, неподвижно застывшие на шоссе, осветили десятки фар и прожекторов.

– Всем офицерам Второго Польского корпуса, – откуда-то сбоку по-польски произнес усиленный громкоговорителем мужской голос. – Предлагаю вам вести себя спокойно, не сопротивляться, и выйти из машин и автобусов и сдать оружие. В этом случае всем, кто выполнит наши требования, гарантируется жизнь. А в случае непричастности к преступным связям командования корпуса с нацистами, еще и свобода, а также возможность бороться с германскими фашистами с оружием в руках.

– Пся крев! – воскликнул генерал Андерс, хватаясь за кобуру. Но из машины вылезать не стал, послав на разведку своего адъютанта. Тот с пистолетом в руках выскочил из «эмки», и пытался разобраться – кто посмел остановить их на дороге, и нагло требует разоружиться. Выстрела генерал не услышал. Адъютант неожиданно охнул, выронил пистолет, согнулся и упал рядом с дверцей «эмки».

– Предупреждаю, – раздался все тот же голос из громкоговорителя, – что любая попытка сопротивления будет пресекаться самым решительным образом.

В подтверждение сказанных слов откуда-то сбоку на освещенное фарами и прожекторами место выкатилось несколько бронеавтомобилей БА-10. Их башни были повернуты в сторону стоявших на шоссе автобусов.

Увидев бронемашины, многие из польских офицеров моментально протрезвели. Бросаться с пистолетами – а другого оружия у них не было – на броневики – это явное самоубийство. Отчаянно ругаясь, они стали выбираться из автобусов, расстегивать кобуры и складывать свое оружие на обочине шоссе. Спереди и сзади стоявших автобусов появились вооруженные автоматами солдаты, которые моментально взяли польских офицеров на прицел.

– Всем следовать вперед, в сторону головной машины, – снова раздался тот же голос, – там вас осмотрят и проверят документы. Генералу Андерсу оставаться в своей машине. Вами займутся в последнюю очередь.

Офицеры обреченно побрели в указанном им направлении. Они осторожно обходили лежавший на дороге труп адъютанта командующего корпусом, и, подняв руки вверх, покорно давали себя обыскать солдатам с васильковыми фуражками. Когда все польские офицеры были досмотрены и усажены в подъехавшие к ним автобусы, внутри которых уже находились конвоиры, к «эмке», в которой сидел мрачно нахохлившийся генерал Адерс подошел майор НКВД, который на чистом польском языке сказал ему: «Рroszę cię, panie generale, za mną…»

…В отсутствие высокого начальства солдаты и офицеры польского корпуса закатили в казармах и штабных помещениях грандиозную пьянку. Деньги у них были, а в местные магазины накануне завезли много вина и водки. Хлебнули спиртного и часовые, охранявшие склады и периметр территории корпуса. К утру многие их них откровенно дрыхли на своих постах, держа в одной руке винтовку с примкнутым штыком, а в другой руке бутылку с недопитым вином. Поэтому для бойцов ОСНАЗа НКВД оказалось довольно простой задачей подобраться к часовым и аккуратно их обезвредить, до того как они успели поднять тревогу.

Разоружив часовых – к счастью, оружие в ход пущено не было, бойцы НКВД незаметно пробрались в казармы, так же бесшумно сняв спящих крепким алкогольным сном дневальных. Вооруженные автоматами и ручными пулеметами группы блокировали оружейные комнаты и хранилища боеприпасов и арттехвооружения.

Когда все намеченные к захвату объекты были взяты под контроль, подполковник, командовавший операцией, досрочно объявил «подъем» всеми личному составу корпуса. Ошарашенных и еще не проспавшихся солдат и офицеров выгнали на плац, ярко освещенный прожекторами. Там к ним обратился подполковник Зигмунд Берлинг.

– Жолнежи, официеры, поляки, братья, – сказал он, – Ваше командование продало вас с потрохами швабам. Да-да, именно так, – подполковник повысил голос, чтобы перебить ропот, поднявшийся среди сбившихся в толпу польских солдат и офицеров.

– Генерал Андерс встречался с эмиссаром палача Польши, рейхсфюрера СС Гиммлера. За обещанное ему место генерал-губернатора Польши, этот иуда согласился в Ираке, куда в ближайшее время должен был выведен корпус, поднять мятеж против британцев, и, захватив нефтепромыслы, а потом передать их в целости и сохранности наступающим германцам.

– Не может быть! Все это враки! – раздались негодующие выкрики из толпы поляков.

Подполковник Берлинг поднял руку, успокаивая своих буйных соотечественников.

– Многие из присутствующих здесь знают меня, – сказал он, – кто их них может обвинить меня в том, что я хоть раз солгал? Никто! Тогда слушайте – я лично беседовал с эмиссаром Гиммлера, пойманным русскими. Он подтвердил мне, что у него был разговор с Андерсом, который дал согласие стать генерал-губернатором Польши…