Виктор Мурич - Спящие карты

От Железяки мысли плавно перетекают к Ди и странному видению. Судя по реакции мальчика, замок на скале мне не померещился. Что же тогда это было? Дальновидение или еще какая-то чертовщина? Прямо как тогда, на постоялом дворе, всплеск неизвестно откуда взявшейся силы. Но главное не это, главное, что Ди жива здорова и ждет меня. Она верит в меня. Я не должен подкачать, не должен обмануть ее надежд. Но все-таки зачем я понадобился Хозяевам? Чего они хотят добиться? Что изменится оттого, что я дойду или не дойду до Форта Ночного Сияния? Может, на меня делают ставки как на участвующего в забеге жеребца? Нет, это глупости. Люди, или нелюди управляющие мирами не опустятся до таких мелочей. Дело в чем-то другом. А вдруг я потерявшийся потомок какого-то могущественного бога и меня проверяют на соответствие титулу? Нет, тоже не то. Слишком наивно и самонадеянно. Из грязи в князи…Вообще-то все эти мысленные потуги не имеют ни малейшего смысла. Я могу нарожать гипотез гору и маленькую кучку в придачу, но до тех пор, пока не доберусь до конечной остановки истины все равно не узнаю. К тому же список вопросов до неприличия велик. По большому счету я даже не знаю, где нахожусь. Зависшие над головой солнца могут быть чем угодно: звездами другой галактики или прибитыми на умело закамуфлированный потолок светильниками. Мы проходим через какую-то Занавесь и оказываемся в совершенно другом мире. Может мы при этом преодолеваем парсеки космического пространства, а может всего на всего перезаписываемся из одного раздела жесткого диска исполинского компьютера на другой. А чего стоит несоответствие времен? Это же откровенное наплевательство на законы физики.

– Не отставай, – вырывает меня из жадно плямнкнувшего болота мыслей голос Железяки. – Идти и спать одновременно опасное занятие. Можно не проснуться.

– Да иду, иду, – рассеянно говорю в ответ. – Только нравоучений не надо.

Мальчик на ходу выдернул из земли какой-то корень. Отчистив от земли, переломил пополам и засунул один кусок в рот. Сделав блаженное лицо, он показал мне поднятый вверх большой палец. Наверное, вкусно. Надо и самому попробовать. Киваю, и мальчик бросает мне вторую половинку корня. На вид смахивает на покрученную морковь, только зеленого цвета. Пахнет корицей и плесенью. Наверняка не очень приятный запах обманчив.

– Хрусь, – сказал корешок, поддавшись натиску зубов.

– Мудак! – завопил я, ощутив во рту пожар.

Мне как будто засунули в рот пылающий факел. Хуже красного перца. Даже вдыхаемый воздух, кажется нестерпно горячим и обжигает легкие. Перед глазами запрыгали красные круги и зеленые чертики с ядреными корешками в руках. К счастью впереди мелькнула полоса воды. Река! Припустив на всей возможной скорости к спасительной воде, я чуть не сбил с ног Железяку.

– Чего это он? – услышал я его голос за спиной и тихий смешок мальчика. Хорошо ему хихикать, глотка то наверно луженая.

Влетев с разгона в воду, я начал хватать ее ртом как замученный пустыней верблюд, пытаясь затушить бушующий пожар.

К тому моменту, когда подоспели попутчики я уже успел наполнить желудок водой по самое никуда и вдоволь наглотаться вонючей тины. Хорошо хоть жаб здесь нет.

– Что случилось? – спрашивает Железяка, спускаясь к воде.

– Г-гык, – икнул я так, что сам испугался родившегося из затопленных глубин желудка звука, и чвиркнул струйкой воды. – Г-гык. Любопытство погубило. Г-гык. И жадность.

В двух словах рассказываю ему о моем гастрономическом эксперименте.

– А тебе понравилось? – спрашивает Железяка у ехидно поглядывающего с безопасного расстояния мальчика.

Отрицательный взмах в ответ.

– Тогда зачем ел? – спрашиваю, вытаскивая изо рта пучок дурно пахнущих водорослей. – Г-гык.

Мальчик заулыбался еще шире и показал свою половинку корешка. Целую! Ни капельки не надкушенную!

Железяка захохотал так громко, что из нависших над рекой кустов с испугом выпорхнула стайка неизвестных птиц. Он плюхнулся задом на песок и ухватился за живот.

Позеленев от злости, я заорал:

– Ах ты, маленький засранец! – и бросился вслед за улепетывающим мальчиком, провожаемый раскатистым хохотом.

Закончив публичное макание мальчика в грязную воду, я удовлетворенно выбрался на берег и растянулся на теплом песке. Вытирающий слезы смеха Железяка бросил на меня взгляд и снова зашелся хохотом.

– Любопытство не порок, – с трудом выговорил он, – а болезнь, часто имеющая летальный исход.

– Повезло же мне со спутниками. Один отравой подкармливает, второй умностями.

Фыркая и отплевываясь, мальчик улегся рядом со мной.

Игры закончены. Сейчас отдых и снова в путь. Даже жаль отсюда уходить. Хочется полежать, понежится в лучах трех солнц, высушить одежду, но как говорил наш заводской водопроводчик – труба зовет.

Глава 20.

Бывает море состоящее из воды, а бывает совсем другое – травяное море. Именно по такому морю, мы сейчас и плывем, то есть идем. Густая трава достает до пояса и мягко шуршит при каждом шаге, создавая иллюзию морского прибоя. Наш Сусанин, в смысле мальчик, размахивая подобранной где-то палкой, шествует впереди. Уже четвертый день наша троица гость этого многосолнечного мира. Мы делаем километров по семьдесят-девяносто за непривычно длинные сутки. Изматывающий ритм. Короткие перерывы на еду и сон и снова в путь. До сих пор не встретили ни одного человека и никаких признаков жилья. Но в том, что здесь присутствует разумная жизнь, сомнений нет. Где-то под вечер второго дня мимо нас промчался испуганный табун лошадей. В толчее мускулистых тел гонимых страхом я заметил одну оседланную лошадь. Раз есть седло, значит должен быть и тот, кто в нем сидит.

Степь да степь кругом. Живности хватает, поэтому с питанием проблем нет. Мальчик оказался неплохим поваром и балует нас, не смотря на спартанские условия кухни разной вкуснятиной. Поначалу я думал, что он не выдержит такого темпа, но ошибся. В отношении выносливости он ничем не уступает нам, а может быть даже и превосходит.

В общем-то мне здесь даже нравится. Три солнца дают достаточно тепла, но в то же время не жарко, кольчугу можно не снимать. Опасных животных, за исключение кровожадных кустов, если конечно их можно назвать животными, не видно. Живописные холмы покрыты буйством зеленых трав и цветущих желтым кустов. Вторым подтверждением разумной жизни является широкая тропа, которую мы пересекли около часа назад. В пыли хорошо заметны старые следы обуви с гладкой подошвой.

– Давно хотел спросить, – обращаюсь к прикрытой панцирем спине идущего впереди Железяки. Знатный, между прочим, панцирь. Темные пластины из неизвестного сплава закреплены на мягкой кожаной подложке с рельефными вставками из войлока. Такие доспехи и от меча с пулей защитят, да и в случае падения от переломов и ушибов владельца оградят.