И. Намор - Техника игры в блинчики

"Бог ты мой! Отто! И это после Испании?!"

— Да, дорогая, мне это имя что-то говорит, — усмехнулся Баст и вопросительно посмотрел на затягивающуюся Вильду.

— Я познакомилась с ним, когда была в гостях у тети Ангелики… — ее голос звучал безмятежно, но Баст уже узнал изысканную технику "игры в слова" и сделал несколько допущений относительно темы разговора. И, как тут же выяснилось, не ошибся.

— Он, кажется, учитель… — "предположил" Баст. — Определенно, у него есть шрам от студенческой дуэли.

— Он не учитель, — глаза Вильды чуть светились в темноте, но догадаться, что они зеленые, не зная об этом заранее, было невозможно. — Он командир СС.

— Вот как! — жаль, что он плохо видел ее лицо, но, возможно, Кисси уже научила подругу владеть не только голосом.

— Герр Скорцени…

— Офицер Восемьдесят девятого штандарта СС, — Баст постарался, чтобы его голос звучал максимально мягко. — И он может тебе рассказать много интересных вещей, большая часть которых не подлежит разглашению.

— Значит, ты не был в Судетах?

— Почему же! — пожал плечами Баст. — Был… как журналист… Я даже написал несколько статей, которые ты, мой друг, читала еще год назад.

— Но год назад, милый , ты не рассказал мне, чем на самом деле ты занимался в Чехии.

— Да, спал я там по большей части! — отмахнулся Шаунбург и бросил взгляд на неожиданно молчаливую Кейт. Та в разговор не вмешивалась, и это было более чем странно.

"Интриганка! Но с другой стороны…"

— Если ты подозреваешь меня в том, что я спал не один…

— Я не знала, что ты умеешь стрелять из пулемета, — теперь она, кажется, улыбалась, но при этом, совершенно определенно, собиралась заплакать.

— Э… — женские слезы всегда были слабым местом Ицковича. Фон Шаунбурга они не более чем раздражали, но взаимопроникновение двух разных психик давало, порой, весьма странные плоды.

— Оставь его, Ви, — подала, наконец, голос Кейт. — Ты же видишь, наш рыцарь не готов прямо сказать своей жене, что он солдат, а солдаты на войне не только маршируют. Они еще и стреляют иногда. А иногда для разнообразия стреляют по ним…

"А ведь ты тоже психуешь, — отметил мысленно Баст. — Не один я, значит, с ума схожу!"

— У тебя, Кисси, есть какие-то конструктивные предложения? — спросил он вслух, специально отметив интонацией слово "конструктивный" и надеясь, что Кейт поймет не предназначенный для ушей Вильды намек и не обидится. Ну, в самом деле, они же все это сто раз обсуждали! Если не Аргентина, то…

" То Саламанка, например …"

— Нет, — ответила Кейт, выдохнув вместе с этим словом сигаретный дым. Получилось как выстрел из пушки. — Нет. Увы, но у меня нет конструктивных предложений…

— Нет, это не вариант, — Гейдрих еще плотнее сжал тонкие губы, задумался на мгновение, чуть прищурив глаза, смотрящие, однако, куда-то мимо Шаунбурга, и качнул головой, как бы подчеркивая отрицательный результат. — Если бы не Канарис… — трудно сказать, чего было больше в его голосе, сожаления и горечи или откровенной ненависти. — Мы играем на чужом поле, Себастиан, так что все следует провести так, словно нас там и нет.

За два часа разговора это было уже четвертое по счету предупреждение, и если уж Гейдрих настолько "рассеян", что возвращается к теме более двух раз, то не Шаунбургу пропускать такое мимо ушей.

— У меня имеется репутация, — сказал он осторожно. — Некоторая репутация, в некоторых кругах, может быть?..

— Лишнее, — отмахнулся шеф "зипо". — Не следует множить сущности. Я смотрел ее досье. Она спит со своим директором Раймоном Полем. И он же автор большинства ее песен… Нет, не стоит ломать планы. Французы с ней едут? Едут. И какой-то американец… Миллер, кажется. Так почему бы не поехать и немцу? В конце концов, это первая luder, которую большевики пригласили к себе в гости. Германские граждане в праве узнать, как проходил этот визит… Предупреждать вас об осторожности, вероятно, не требуется, не правда ли?

— Разумеется, — улыбнулся Шаунбург. — Можно попросить, чтобы нам принесли кофе?

Они сидели в приватном "уголке", устроенном Гейдрихом в подражание Гиммлеру. Такой же, как у шефа кожаный диван углом, прямоугольный капитальный стол и два кожаных кресла вдоль длинной стороны стола. Даже картины на сходящихся углом стенах чуть ли не те же самые — настолько похожи: романтические развалины на скалистом холме и какой-то сельский пейзаж.

— А не описаетесь, дружище? — спросил Гейдрих, вызывая нажатием кнопки адъютанта.

Разумеется, и эта шутка прозвучала неспроста. В этих стенах просто так даже не дышали. А уж потели и улыбались только со смыслом, и зачастую с двойным смыслом. Вот и сейчас, грубоватая, почти плебейская незатейливость остроты должна была показать собеседнику, что характер их, Гейдриха и Шаунбурга, отношений далеко выходит за рамки служебной подчиненности. Почти дружба…

"Почти…"

— Меня тревожит непроясненность "обратного адреса", — Баст достал из портсигара сигарету и потянулся за зажигалкой, а она у него была примечательная. На первый взгляд как бы и не "Zippo", но на самом деле — австрийская, ручной работы, той же модели, которую американцы и взяли за образец. Подарок "кузины Кисси", женщины, имеющей вкус на красивые и дорогие вещи.

"Аминь!"

— Да, это серьезно, — на этот раз, Гейдрих не стал уводить разговор в сторону, и перешел, наконец, к делу. Ведь дьявол в деталях, не правда ли?

— Вот, посмотрите, Себастиан, — предложил он, выкладывая перед Шаунбургом лист голубоватой бумаги с коротким машинописным текстом, главную часть которого составлял список персоналий.

Баст посмотрел текст. Хмыкнул про себя и прочел еще раз. Прикрыл глаза, повторяя в уме имена, звания и должности.

"Неплохо…"

Прочел для верности еще раз. Гейдрих его не торопил, лишь чуть позже, когда принесли кофе, перевернул лист текстом вниз.

— Спасибо, — кивнул фон Шаунбург на чашку кофе. — И… да. Я запомнил. Но они наверняка захотят увидеть и "тень отца Гамлета".

— У вас мрачный юмор, Себастиан, — усмехнулся Гейдрих. — Но вы правы, захотят. И пусть увидят… ну, скажем, его, — с этими словами шеф "зипо" выложил на столешницу еще один документ и, прикрыв текст ладонью, постучал длинным пальцем музыканта по подписи.

"Доктор Геббельс. Я угадал!"

— Как считаете, сойдет он за "тень отца Гамлета"? — спросил Гейдрих, убирая оба документа.

— Боюсь, что за одной тенью мои собеседники могут вообразить себе еще более впечатляющую… тень, — Баст специально выдержал паузу, чтобы Гейдрих почувствовал не высказанное вслух слово.

Фигура , а не тень.

— Это их право, — чуть пожал плечами Гейдрих. — Разговор ведь идет об очень серьезных вещах. А значит, искренность лучшая политика. Они не могут не знать в каком мы сейчас положении, но и мы знаем кое-что про них. Пытаться дожимать соперника до конца — чревато серьезными последствиями для обеих сторон. А мы, в конце концов, имеем одних и тех же врагов.