Олег Якубов - Михайлов или Михась?

Примите, мэтр, мои пожелания всего наилучшего. Следователь Ж. Зекшен.

Прокуратура Российской Федерации Прокуратура г. Москвы

113184 Москва,

Новокузнецкая, дом 27

31012.97

№ 16\4-107-98

Адвокатскому бюро «Фидес» Московской областной коллегии адвокатов.

Адвокату Пограмкову С.А.

Ваше обращение о привлечении к уголовной ответственности сотрудника РУОПа по Москве при ГУОП МВД РФ Скубака С.Ю. и бывшего сотрудника РУОПа Упорова Н.Н. за предоставление в отношении Михайлова С.А. заведомо ложной информации швейцарским правоохранительным органам рассмотрено.

Проверкой установлено, что 12.12.96 года и.о. начальника 9-го отдела РУОПа Скубак направил по запросу полиции г. Женевы данные о прошлых судимостях Михайлова С.А. и его аресте в 1989 году. Им же были сообщены в рамках обмена информацией с полицией Женевы результаты оперативно-разыскных мероприятий в отношении Михайлова. Вопрос о признании истинности или ложности этой информации и ее использовании по делу Михайлова относится к компетентности швейцарских судебных властей. Запрос по этому поводу в прокуратуру Москвы от них не поступал.

Упоров 30 октября 1997 года уволен из РУОПа в связи с уходом на пенсию. Начальнику РУОПа по Москве указано на превышение служебной компетенции Скубаком, который подписал информацию в полицию Швейцарии вместо руководства.

Начальник 4-го отдела управления по надзору за исполнением законов в органах внутренних дел

Щекин Г.И.

Утро началось с газет. Все швейцарские издания материалы о процессе Михайлова поместили на первых полосах, проиллюстрировав их рисунками. Сходство с оригиналами было весьма относительное, но человек, побывавший в зале суда накануне, мог узнать, кто есть кто, хотя бы по расположению персонажей. Газетные заголовки, хотя и набранные самым крупным кеглем, по сути, были сдержанны, а авторы статей в основном прогнозировали, что процесс, вероятнее всего, будет изобиловать сюрпризами, и призывали своих читателей внимательно следить за публикациями. Лишь женевская «Le temps» сразу взяла быка за рога и крупно набранным заголовком поведала: «Михайлов борется со свидетелями обвинения». Хотя допрос свидетелей обвинения должен был начаться только через час, газета уже информировала своих читателей о том, что свидетели обвинения сегодня изобличат Михайлова в совершенных им преступлениях. Пробежав глазами текст, Хазов, с которым мы завтракали за одним столом, лишь головой покачал.

— В этой газете, похоже, уже и текст приговора имеется, и они сожалеют только о том, что не могут опубликовать его сегодня же, а еще лучше — вчера. Ладно, поехали, мне надо приехать чуть раньше, могу тебя прихватить, такси я уже вызвал.

Я глянул на часы, времени, чтобы добраться от гостиницы «Амбасадор» до Дворца правосудия, было предостаточно, и я решил пройтись пешком. Как и накануне, на специальных подставках, выставленных перед магазинами, пестрели заголовками газеты, во многих витринах расклеили специально изданные плакатики, извещавшие о том, что такая-то газета публикует сегодня сенсационный материал о разоблачении главы русской мафии. Похоже, газетные боссы решили использовать процесс Сергея Михайлова как мощную рекламу своим изданиям. А сам «глава русской мафии» в этот момент подъезжал к Дворцу правосудия в бронированном «мерседесе».

Ровно в 9 часов утра президент суда Антуанетта Сталдер объявила о начале второго дня заседания, и тут же в зал вошел плотного сложения, среднего роста мужчина. Старший инспектор криминальной полиции Женевы Рене Ваннер был приведен к присяге, поклялся говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды, а также быть объективным и беспристрастным.

Один из ведущих инспекторов группы KОRUS, Рене Ваннер занимался делом Михайлова с первого же дня. Собственно говоря, спецгруппа KORUS была создана при женевской криминальной полиции для борьбы с русской преступностью в Швейцарии. Группа явно пробуксовывала, не раскрыв ни одного хоть сколько-нибудь серьезного преступления. Начальство поглядывало косо, отмечая на оперативных совещаниях, что ради задержания нескольких подравшихся в ресторане русских не стоило создавать специальное подразделение и оснащать его самой современной электронной аппаратурой слежения и прослушивания. Над группой KORUS уже реально нависла угроза расформирования, когда в Женеве был арестован гражданин России Сергей Михайлов. Для достижения цели все средства хороши — решили в спецгруппе и ринулись в бой. Но отправной точкой для полицейских стало не конкретное преступление, а газетные публикации. К тому моменту, когда дело передали в суд, в кабинетах высших чиновников швейцарской юстиции поняли, что полицейские опять вытянули пустышку. Без громкого скандала и излишней шумихи KORUS практически прекратил свое существование. Кое-кто из группы успел оформить пенсию по выслуге лет, кого-то попросту турнули. Работавший вместе с Ваннером инспектор Кампиш вообще уехал из Швейцарии, и поговаривали, что последний раз его видели на Филиппинах, где экс-инспектор то ли проводил затянувшийся отпуск, то ли пытался обжиться в новых для себя условиях. Рене Ваннер стал чуть ли не единственным из полицейских инспекторов, кого прокурору удалось официально провести свидетелем обвинения.

Ваннер, не умолкая, говорил на суде ровно сорок минут. Речь его была размеренной и обстоятельной. Он называл десятки фамилий, в том числе и русских, потрясая всех своей памятью. Если в чем-то инспектор и преуспел, так это в том, что заучил фабулу дела, словно прилежный школьник не стихотворение, а целую поэму. Но уже через пятнадцать минут после начала его выступления в зале зашуршали газеты: те, кто здесь собрался, включая и журналистов, предпочли прочитать свежие новости, нежели слушать это явно подготовленное и зазубренное изложение. Ни единого факта, который свидетельствовал бы о совершенном Михайловым преступлении, Ваннер так и не привел в доказательство. По сути, его речь была некой устной статьей — бездоказательной, но полной пафоса и призывов покарать зло. Пожалуй, с наибольшим вниманием слушали Рене Ваннера лишь присяжные — впервые перед ними предстала фабула дела, по которому им предстояло вынести вердикт, в столь подробном изложении. Президент суда тем временем что-то читала, а прокурор Кроше за своей трибуной проявлял явные признаки нетерпения — он, видимо, не ожидал от свидетеля обвинения такого красноречия, которое грозило вызвать у судьи и присяжных откровенное подозрение. Но вот наконец Рене Ваннер умолк, стороны получили возможность приступить к вопросам. Уже через пятнадцать минут, буквально после нескольких вопросов адвокатов, стало ясно, что к «спетой песне» полицейскому добавить нечего. Вопросы самого Сергея Михайлова полностью развенчали показания этого свидетеля. Поднявшись со своего места, Михайлов обратился к Антуанетте Сталдер: