Илья Рясной - Правила отражений

На стене по-русски были написаны слова из известного романса: «Гори, гори, моя звезда». Ниже шла размашистая приписка, уже на местном языке: «Свободу Тиму! Белые с вами!»

- Этого ещё не хватало, - покачал я головой. – Похоже, начинается народное движение.

- И мы в шаге от того, чтобы нас обвинили во вмешательстве во внутренние дела планеты, уважаемый Александр…

***

«Белое население, генетически обладающее гораздо лучшими физическими параметрами и более склонное к физической работе, должно добиваться успехов и признания в сфере спорта. А точные науки и высшее образование пусть оставят чёрным», - процитировал Абдулкарим еженедельную газету «Рассуждения», являвшуюся ареной политических и социологических баталий.

Машина подскочила на ухабе. Абдулкарим перевернул лист газеты и продолжил цитирование:

«Нет сомнения, что в цивилизации, созданной чёрным населением, белые могут рассчитывать на роль лишь младших братьев, какие бы конъюнктурные законы о равенстве мы не принимали под давлением экзальтированной и легкомысленной общественности. Это наш чёрный дом. И именно чёрное развитое большинство должно направлять братьев наших меньших на пусть истинный, в меру сил заботиться о них, но и оставлять без сладкого, если они сильно расшалятся».

«Восемьдесят процентов преступлений, связанных с наркотиками, приходится на долю белого населения. Продолжительность жизни в обособленных белых районах Юдостана в два раза ниже, чем в среднем по стране. Чума косит белых. И имя этой чуме – северная колючка и синтетические наркотики».

- Всё так и есть, - сказал водитель Гурк, сворачивая с главной улицы столицы на многоуровневую развязку около главного порта. – Я скажу крамольную вещь. Если трущобы сжечь напалмом, а наших детей отдать в нормальные школы, то со временем у нас будет не меньше писателей и изобретателей, чем у чёрных… Хотя, конечно, генетика, я понимаю…

- Ох, ох, - разохался Абдулкарим расстроенно и свернул газету. – Генетика?! Ох, как же всё запущено…

Рано утром из отеля пришлось выбираться через служебный вход, чтобы не попасться в лапы вездесущим журналистам. Нам удалось незамеченными занырнуть в наш лимузин. И мы отправились в городской суд. По телефону чопорный судья Рукомуку Хитросплённый объявил мне, что может нас принять в перерыве между заседаниями по судебному процессу «Чёрный реванш» против общества «Истинной памяти». Из газет я знал, что «памятники», как их здесь называли, обвиняли Республику Ктулху в геноциде белого населения столетней давности путём создания голода и нечеловеческих условий проживания, получившем название «Беломор». «Чёрный реванш» требовал привлечения агитаторов за клевету. Обе стороны виртуозно жонглировали историческими фактами, экспертными оценками, и сам процесс длился уже третий год.

Судья Рукомуку встретил нас в своём тесном рабочем кабинете – он был какой-то настороженный, подозрительный и озлобленный. Ожёг нас горящим взором, даже не предложив сесть – но мы сами уселись в кресла.

- Вы откуда? С Земли? Правильно говорят, что где Земля, там культурная зараза. Эти романсы. Этот ваш Бетховен, - процедил, будто сплюнул, судья. - Это странная религия единобожия, которая является просто глумлением над совершенными в своей законченности идеями поклонения духам стихий и магии. Это всё экстремизм. Экстремизм и никак иначе!

- Мы понимаем вашу точку зрения, - кивал я. – Но сейчас речь идёт о взаимоотношениях наших планет. Вы как образованный человек должны осознавать, что именно плодотворное сотрудничество с Землёй – это ваш реальный шанс быстро перейти на новый уровень развития техносферы.

- Я не политик, не торговец и не инженер. И я решений не меняю! Мне может приказать только Верховный Судья. А вы им пока не являетесь, - захохотал наш оппонент вызывающе, демонстрируя не только независимость судей, но и их полную безмозглость.

Ну что ж, и не таких видали. И я завёл длинный, многословный разговор, не забывая биоэнергетическими импульсами чуть-чуть подправлять его эмоциональную сферу. Завёл песню об ответственности, о последствиях, тут он напрягся – видимо, тоже попал под истерию по поводу неизбежной оккупации страны, и глаза его забегали. И неистовства немножко поубавилось.

- Но я действительно не могу отменить решение! – нервно воскликнул он. - Даже под дулом ваших космодесантников.

- Зачем отменить? – удивился я. – Немного подкорректировать. И отпустить нашего соотечественника под залог. Безвозвратный. И неучтённый.

- Вы предлагаете мне взятку?! – возмутился судья.

- Это вопрос терминологии, которая не всегда отражает всех сложностей окружающего бытия, почтенный судья, - встрял Абдулкарим, который в наших путешествиях обожал иметь дело с коррупционерами, находя в этом какое-то удовольствие, противоестественное для представителя мира победившей новой этической парадигмы.

Судья нахмурился, грозно свёл брови. Посмотрел на сумму, написанную Абдулкаримом на бумажке. И горестно вздохнул, обхватив голову руками:

- Ох, где ж вы были раньше? Если бы я знал! Но теперь уже поздно. И поэтому - как вы смеете глумиться над статусом федерального судьи!

- Ну а фонд помощи судьям-пенсионерам? – не отставал Абдулкарим, выкладывая золотые треугольники на стол. - Нам нужно всего лишь свидание с соотечественником. Вы единственный, кто может его дать.

- Это пожалуйста, - золото как по волшебству исчезло со стола.

Судья встал, подошёл к стоящему в углу механизму из меди и стали, очень похожему на кассовые аппараты первой половины двадцатого века. Что-то настучал на клавишах. Потянул на себя деревянную ручку. И из щели на бронзовое блюдце выскочил медный кругляш с выгравированными символами.

- Завтра вы можете посетить дом гуманного присмотра, где перевоспитывается ваш соратник. Решение принято, - он стукнул в церемониальный барабан и гордо выпрямился: - И учтите, я делаю это с презрением!

Мы вышли из серо-коричневого здания суда, балконы и крышу которого героически держали мускулистые боги правосудия. И направились к нашей машине.

Водитель с поклоном распахнул нам двери, потом вернулся за руль и спросил:

- Дальнейший маршрут, господа? Отель? Резиденция вождя? Увеселительные заведения?

- Нет, Гурк, - покачал я головой. - Покрутись немного по городу.

Лимузин влился в бурный поток дорожного движения. То тут, то там мы застревали в пробках и получали возможность в подробностях разглядывать улицы, заполненные деловито спешащими по своим делам жителями Юдостана. Но меня всё это не интересовало. Меня интересовало совсем другое.

- Абдулкарим, посмотри, эта машина уже второй день за нами катается, - произнёс я по-русски, показывая на жёлтую микролитражку популярной модели «Бычий горб», уверенно и нагло снующую в потоке.