Илья Рясной - Правила отражений

В тот первый визит в Центральном дворце дипломатических связей нам выделили роскошные апартаменты. При выездах нас сопровождал почётный кортеж. Редкий день обходился без торжественных приёмов в нашу честь - достаточно щедрых, наполненных изысканной музыкой, редкими деликатесами, хотя на нас и смотрели с видом – когда же вы, наконец, уберётесь восвояси.

Мне тогда с самого начала стало понятно, что крепкой дружбы у Земли с Мордорией не получится, и этот мир будет, скорее всего, отнесён к зеркалам-нейтралам второй категории, то есть цивилизация не враждебная, но и не дружественная, с которой возможны ограниченные торговые контакты и обмен простейшими технологиями. И ничего огорчительного в этом не было. Мордория являлась заштатным миром с технологическим развитием на уровне Земли двадцать первого века. Важных для нас технологий и товаров предложить она нам не могла, а без братства и дружбы мы вполне могли обойтись. Однако имелось одно немаловажное обстоятельство. В недрах планеты ждали своего часа большие залежи Кристаллического мистериума.

Я не являюсь специалистом в физике информационных структур. Насколько понимаю в меру своего примитивного разумения, на этих кристаллах были отпечатки морфологических резонансных полей, формировавших стандарт-мерность в этой части Вселенной. То есть по ним можно было проследить, как развивалась материя и разум на протяжении миллиардов лет. И нам был отдан строгий приказ во что бы то ни стало добыть мистериум. Причём чем больше, тем лучше.

Переговоры шли очень тяжело с самого начала. Мистериум тут добывался на паре месторождений, координаты которых были засекречены. Эти ископаемые кристаллы ограниченно использовались в электронике, за ценные стратегические ресурсы их здесь не держали, но когда мы закинулись о продаже партии, нам загнули такую цену, что дай Абдулкарим волю чувствам, он бы пробил потолок, подпрыгнув на месте.

Загвоздка состояла в том, что с нейтральными мирами-зеркалами мы не могли обмениваться такими же технологиями, как с дружественным мирам или мирам-побратимам, с которыми вообще были одним целым и готовы отдать последнее. А местным властьимущим нужны были именно технологии, притом в больших количествах. Они надеялись на серьёзный технологический скачок с нашей помощью.

- У вас же это стоит сущую безделицу! – возмущался Абдулкарим. – Кому они ещё нужны, эти голубые кристаллы?

- Вам, - лениво твердил в ответ прима-бюрократ Главного департамента межзвёздной торговли. - Вы и дадите за них нужную плату. Нам нужную плату.

- Но почему?

- Потому что вам их взять больше неоткуда, – засмеялся цинично и вызывающе прима-бюрократ – та ещё акула.

Торг шёл долго. Сначала были утрясены принципиальные вопросы объёмов и оплаты сделки. Потом согласованы детали поставок. И прочее, и прочее, и прочее.

Абдулкариму советовать – только дело портить. Поэтому пока он, как бойцовый бульдог, пытался вцепиться зубами в горло местных торговцев, я изучал местное общество, складывая воедино детали отчёта, который по окончании визита предоставлю нашим звёздным кодификаторам-исследователям. Нельзя сказать, что я был сильно поражён – за десятилетия профессиональной деятельности дипломата-функционала повидал и не такое, но всё же представшая передо мной картина была удивительна.

На планете, которая не так давно была объединена под единым руководством, безраздельно властвовал Социально-кибернетический Статус.

Мне так до конца и не было понятно, как возникла эта общественная аномалия. Скорее всего, сработала мода на кибернетику. Урвали свой кусок пирога расплодившиеся в непотребных количествах во время информационно-гуманитарной революции различные социологи, психологи, психоэкологи и прочие бездельники. Они заморочили головы соотечественникам грандиозными планами создания бесконфликтного устойчивого общества. Их «великое открытие» заключалось в примитивной системе социально-генетической идентификации, когда при помощи незатейливых тестов определяется роль человека в социуме, соответствующая его генетике и воспитанию. Ничего особенно продвинутого, примитивные технологии, поверхностные, но в целом хоть и грубо, но отражающие реальность.

Благодаря этой системе тестов население было поделено на устойчивые стабильные группы. Их было очень много. Одни названия чего стоили. Гордецы, простецы, пресные депрушники, амёбные коллективисты, жизняки-оптимисты. Страдальчики, жертвенные обманники, серийные обманщики, стихийные краснобаи, узурпаторы, инертники, мокрицы, выживальщики, хитрокручённые алчники, грубачи бандитосы, мозгоправы альтруистичные, мозгоправы алчущие, и прочее. Но основных групп две – болотники, то есть инертная масса, копошащаяся в своём болоте, и активники, небольшая прослойка, которая всегда рада затеять бузу, подлить керосинчика в огонь, бежать осваивать новые земли, подводные глубины и космос.

Всё было кодифицировано, каждое группе определены некоторые послабления в связи с «биологическими основами их жизнедеятельности, носящими врождённый характер и не поддающимися коррекции», то есть позволяли ворам немножко воровать, страдальцам немножко терпеть, но всё было расписано, за выход за рамки карали жёстко и неотвратимо. И система получилась на редкость стабильная, деструктивные энергии растворялись.

Пока мой напарник отчаянно торговался, я накоротке познакомился с Буром Котеусом. Он в поте лица трудился в должности ведущего кибермастера Главного познавательного концентратора – так называлась система определения Статуса. Это был вечно взъерошенный, худой, с курчавой бородкой тип. В его глазах горел огонь, который толкает людей в жерла вулканов и на баррикады. На его груди тревожно краснела положенная по общественному статусу эмблема активника мыслящего. Ну и что? Это же не активник бездумный или, что ещё хуже, активник животный. Мне тогда так по наивности моей казалось. Знал бы кто, как я ошибался.

Сперва он был не слишком расположен к общению, насторожен и колюч. Но постепенно мне удалось разговорить его.

- Я один из создателей системы Статуса, - поведал кибермастер, прятавшийся от всего мира в кажущихся бесконечными подвалах Главного познавательного концентратора, наполненных сюрреалистической электроникой. - И лучше, чем кто-либо другой знаю, что она не годится ни на что!

- Почему? – его слова обескуражили меня. - Ведь общество стабильно. Оно развивается.

- Стабильность – это что, какая-то самостоятельная ценность? Людей заперли в клетки их статусов. С одной стороны они там чувствуют себя уютно. С другой – вместе с ними мы заперли и созидательную энергию народа. Мы заковали её. Отняли у людей стремления к лучшему, к изменениям. Отняли право самим принимать решения. Самим обустраивать свои судьбы и судьбы окружающих.