Аристарх Нилин - Ветер надежд

— Интересная постановочка вопроса. Это как же вас прикажете понимать?

— Очень просто. Мы раскаиваемся, что создали для вас проблемы, но говорить, где всё это время были, отказываемся.

— А причина отказа?

— Личного характера, — добавил я.

— Понятно. Короче. Завтра, в 19–30 порошу одного из вас зайти ко мне в опорный пункт для составления бумаг, — он достал визитку и положил её на стол, — надеюсь, до этого времени вы опять не исчезнете на пару лет.

— Обязательно зайду, — сказал я.

— Я провожу, — сказал я, поднимаясь вслед за участковым.

Мы вышли на улицу.

— К метро направляетесь?

— Да.

— Пойдемте, провожу, мне в том же направлении, если конечно не возражаете?

— Моя милиция меня бережет, как раньше говорили.

— То раньше, теперь неизвестно кто кого бережет. Вопросик можно?

— Да, хоть два.

— А с чего это вдруг вы про инопланетян наплели мне?

— А что разве такого не бывает? Вон сколько пишут, что людей похищают, потом возвращают. По-моему весьма актуально.

— Шутник вы, однако. Только я вам вот что скажу, в каждой шутке есть доля истины. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Безусловно.

— Вот то-то. Вы, насколько я помню, сантехником в нашем ЖЭКе работали одно время, если мне память не изменяет, не так ли?

— Все правильно. Но это было лет семь назад, нет больше десять. А вы разве тогда у нас участковым были?

— Я уже двенадцать лет здесь работаю. Потому всех и про всё знаю.

Я промолчал и до метро участковый больше меня ни о чем больше не спрашивал, только, когда я попрощался, он напомнил, чтобы я обязательно завтра зашел к нему.

Разговор с дочерью получился тяжелым. Когда я вошел в квартиру, она буквально набросилась на меня с обвинениями в бессердечности и жестокости к ней, и её матери. Я молчал и ждал, когда она выговорится и успокоится. Наконец, когда она перестала кричать и размахивать руками, я спросил:

— Могу я хотя бы присесть?

— Да.

Мы сидели некоторое время молча. Я смотрел на Дашу и думал, что чем старше она становится, тем всё больше и больше становится похоже на мать. Пышные каштановые волосы, пронзительный взгляд из-под лобья, жесткая речь. Я смотрел и вспоминал, какая она была смешная маленькая, а выросла и стала взрослой женщиной.

— Ты чего молчишь, — спросила она, и голос её стал тише.

— А что мне сказать. Ты же знаешь, я не люблю оправдываться, да, в общем-то, и не обязан, хотя может я и не прав. Уехали мы с Викой в деревню на Волгу. Она там родилась. Надоело мне все. Бросил работу и просто сбежал из Москвы. По дурацки конечно всё вышло, но изменить что-либо поздно. Надо было хоть как-то о себе дать знать, но я в одночасье решил всё заново начать, потому и уехал, никому и ничего не сказав.

— И как?

— Как видишь. Ничего не получилось. Город снова потянул назад.

— Ты один вернулся?

— Нет с Викой.

— И как она?

— В смысле?

— В смысле, вы по-прежнему вместе?

— Да.

— Тогда я совершенно ничего не понимаю. Какой из тебя сельский житель. Ты же без телевизора и дня прожить не мог. На дачу ездил раз в год и то из-под палки.

— Старость, а может что-то еще, не знаю.

— И нужно было тебе в пятьдесят жениться?

— Знаешь, это не тебе судить. Я в твою жизнь не лезу, и ты в мою не лезь.

— И что же мы теперь делать будем? — она посмотрела на меня, напрягшись всем телом, словно вся её судьба зависела от моего слова.

— Если ты по поводу квартиры, то продала и продала, считай, что я тебе её подарил. А что с дачей?

— Дача стоит. Я её переоформила на себя, но продавать не собиралась. Езжу туда редко.

— А эта квартира?

— Я уехала от матери, не могу больше с отчимом жить. Квартира за тобой, переоформить её я просто пока не успела.

Я посмотрел на дочь и сказал:

— Ты, живи здесь, я возражать не буду. А с дачей давай поступим так. Ты туда ездишь?

— Да в общем, нет.

— И не сдаешь?

— Нет.

— Наверно все бурьяном заросло?

— Я попросила соседку присмотреть. Она ягоды с кустов собирает, так что в принципе все нормально.

— Тогда пусть она числится на тебе, но без моего согласия ты её не продавай. Договорились?

— Конечно, — обрадованная таким раскладом дел, сказала она, — подожди, а где же ты будешь жить?

— У Вики однушка, а там видно будет. Короче я жив здоров, постараюсь по возможности не пропадать больше.

Мы поговорили ещё недолго. Она напоила меня чаем, но расспрашивать о моём житие бытие в деревне не стала, толи почувствовала, что я чего-то не договариваю, то ли еще по какой причине. Я позвонил Вике, что выезжаю, и собрался уходить. Уже на пороге двери, она подошла и тихо сказала:

— Пап, прости, что так вышло. Я думала, что все, я тебя больше не увижу, — на её глазах навернулись слезы, — знаешь, когда ты пропал, мать меня каждый день пилила, чтобы я быстрее все на себя переоформила. А я ей все говорила, что ты жив и вообще, по закону надо ждать и так далее. Я всего-то три месяца назад как оформила, а от матери ушла, два года назад.

— Ничего, всё нормально. Всё равно все тебе досталось бы. Так что не переживай. А на мать не сердись, она какой была, такой и останется, но она твоя мать, а матерей не выбирают. Понятно? — и я как в детстве поцеловал её в нос. Для меня она оставалась всё той же маленькой девочкой, которая сидела у меня на руках, закутанная в большое махровое полотенце с копной только что вымытых волос.

Я вышел на улицу. Настроение было паршивое оттого, что пришлось врать, и что возникли разные проблемы, и, наконец, оттого, что всё в этой жизни так сложно и запутанно. Я вышел на улицу и, поймав тачку, вернулся домой.

— Как съездил? — спросила Вика, открывая мне дверь.

— Все нормально, — ответил я, целуя её в щеку, — поговорили за жизнь, я потом тебе все расскажу, хорошо?

— Конечно. Пойдем к столу. Артур сходил в магазин, я приготовила ужин.

Мы сели за стол. Я открыл бутылку водки и разлил по рюмкам. Подняв её, посмотрел на Вику и Артура и произнес:

— Что сказать. Мы живы и здоровы. Мы увидели своими глазами то, что возможно, неведомо никому на Земле и с этим мы проживем всю оставшуюся жизнь. Что с нами будет и как сложится завтрашний день нам неведомо, но пусть он будет,… — я запнулся, подыскивая нужное слово, и Вика, глядя на меня, подхватила мою мысль и сказала:

— …хорошим, и что бы мы были живы и здоровы.

— Именно это я и хотел сказать.

Мы чокнулись.

— А знаете, мне хотелось бы еще раз побывать там у них на станции, — сказал Артур, ставя рюмку на стол, — я даже согласился бы там остаться навсегда.

— Конечно, тебя здесь ничего не держит, — сказала Вика, раскладывая картошку по тарелкам, — а кто будет ремонтировать мой компьютер?

— Эх, Виктория, — мечтательно произнес он, — разве это компьютеры, это груда железа с примитивными возможностями.