Аристарх Нилин - Ветер надежд

— Как дела?

— Все нормально. Артур остался прибираться дома. Слушай, ты у него когда-нибудь была?

— Нет, а что?

— Теперь я понимаю, что он действительно фанат компьютерного мира. Вся комната забита запчастями, словно это мастерская по ремонту. Но зато ты бы видела его кухню. Полный порядок.

— А как поход в ломбард, удался?

— Конечно.

— Правда и за сколько?

— А ты как думаешь?

— Я не знаю.

— Хоть приблизительно.

— Тысяч десять дали, — она посмотрела на меня и добавила, — пятнадцать, я угадала?

— Почти, — я достал пачки денег и выложил их на стол.

Вика, никогда раньше не видевшая такую огромную сумму денег, и от неожиданности открыла рот, не в силах что-либо сказать. Наконец она спросила:

— Сколько же здесь?

— Без малого пятьдесят тысяч баксов.

— Слушай, сколько же тогда будут стоять камни большего размера?

— Не знаю, может больше ста тысяч. Не зря я говорил, что мы сможем купить себе и Мерседесы и всё что угодно.

Вика бросилась ко мне на шею и повисла на ней, визжа от радости.

— Вика, я то тут при чем. Это Фейнхотен наш благодетель, а не я.

— Это не важно кто. Главное, что мы теперь сможем с тобой попутешествовать по всему миру, увидеть другие страны и города. И знаешь, что мне хочется больше всего?

— Что?

— Съездить в ту деревушку в Финляндии, о которой ты мне рассказывал, и где мы были с тобой в прошлой жизни, о которой ты помнишь, а я нет.

— Ты знаешь, я с тобой согласен, туда я точно съездил бы еще раз, — я поцеловал её и осторожно опустил на пол.

— Пойду, разменяю деньги, а ты позвони Артуру и скажи, чтобы приехал, надо поделить деньги и вообще поговорить, что будем делать с камнями. Сразу все реализовывать опасно, поэтому лучше посовещаться.

— Хорошо, только ты не долго. Да я забыла тебе сказать, пока тебя не было, звонил участковый и напомнил, чтобы ты пришел к нему как обещал в 19–30.

— Хорошо, я пошел, — я посмотрел на время, было, начало шестого, — блин ни то не се.

— Ты о чем?

— Ладно, я разменяю деньги и приду поесть, а потом схожу к этому Селезневу, так кажется его фамилия, а ты скажи Артуру, пусть приезжает завтра часам к десяти утра, или к одиннадцати. Надо выспаться.

— Лучше к одиннадцати.

— Как скажешь.

Визит к участковому, как я предполагал, должен был занять не больше получаса. Собственно говоря, написать заявление и все, однако на деле все вышло иначе.

Комната, в которой располагалась приемная, раньше была помещением опорного пункта порядка. В нем собирались дружинники, получали повязки и инструкции и расходились по объектам. С тех пор как их упразднили, помещение передали ветеранам войны, а участковому выделили для приема небольшую комнату, которая, по всей видимости, была кухней, так как примыкала к туалету, а само помещение являло собой жилую трехкомнатную квартиру на первом этаже жилого дома.

Участковый сидел за столом и строчил документы на обычной пишущей машинке. Стена позади него была увешана приказами и распоряжениями, а напротив находился стенд, на котором висели фотографии. Надпись гласила «Их разыскивает милиция». Ощущение было такое, словно я окунулся в мир социализма в году так семидесятом, не хватало еще портрета Брежнева. Я обернулся, прямо над дверью висел портрет Президента.

Однако, подумал я, обстановка очень располагающая для беседы. Я поздоровался.

— Вижу скепсис во взгляде.

— Это плохо или хорошо? — спросил я, решив занять дружескую позицию в разговоре.

— Смотря как смотреть. Если по поводу нехватки техники, — и он показал рукой на пишущую машинку, — то это хорошо, а если, он демонстративно сдвинул брови, что, в общем, не говорило о суровости взгляда, и посмотрел в сторону двери, намекая на висящий портрет, — то мы всё-таки государственная служба. Государственная подчеркиваю, а, следовательно, должны уважать руководителей государства. Понятно вам?

— Я разве против. У меня на прежней работе, у напарника в шкафчике для личных вещей, тоже портрет президента висит, правда Ельцина, и ничего, ему нравится. Кто бы против, но не я. А у вас в кабинете, сам Господь велел. Вы же не икону повесили, правда? — улыбаясь, ответил я.

— Согласен, хотя по-прежнему чувствую в ваших словах долю скептицизма.

— Уверяю нисколько, а кроме того, это не уголовно наказуемо, не так ли?

— Это верно.

Он вынул из машинки лист бумаги и положил его перед собой. Потом внимательно прочел и сказал:

— Как говорится, вернемся к нашим «баранам», точнее, причинам вашего исчезновения и как следствие этого, заявления от вашей дочери, что повлекло за собой объявления вас и вашей жены, как пропавших безвести. Я правильно выразился?

— Совершенно верно.

— А раз так, и памятуя ваши высказывания на сей счет, то я вот тут к вашему приходу приготовил бумажку, чтобы особо вас не задерживать, — он протянул мне лист бумаги, который он перед этим напечатал, и добавил, — извольте ознакомиться, и если согласны с написанным, расписаться.

Я взял бумагу и прочитал:

— Лунин Сергей Николаевич, — далее шли мои паспортные данные, место прописки и прочие формальные данные, — женатый на Луниной Виктории Александровне, — после чего указывались её паспортные данные, — в течение такого-то срока, отсутствовали в Москве и находились в отъезде. Причины личного характера привели к тому, что никто из родных, в частности дочь от первого брака — Лунина Дарья Сергеевна, не была поставлена в известность об отъезде, что вынудило её написать заявление об исчезновении отца.

В ходе следственных мероприятий по розыску пропавших, место их пребывания не было установлено, что послужило причиной считать Лунина С.Н. пропавшим безвести и разрешить его дочери Луниной Д.С. вступить в права наследства согласно законов РФ.

На основании выше изложенного, Лунин С.Н., объявившийся в г. Москве вместе со своей женой Луниной В.А., по истечении указанного выше срока и не предъявивший в органы милиции справок или иных документов, которые являлись бы вещественным доказательством невозможности сообщить своё местонахождения за указанный период времени не вправе предъявлять претензии на потерю имущества в пользу Луниной Д.С.

Далее шла подпись Селезнева.

— И что мне надо с этим сделать?

— Если вы согласны с текстом, расписаться и написать, что ознакомлены, возражений не имеете.

— И на этом конфликт исчерпан?

— Конечно.

Я написал под диктовку всё что необходимо и расписался. Передавая подписанную бумагу участковому, я не удержался и сказал:

— Вы довольны?

Посмотрев мне в глаза, он ответил:

— В том, что вы поступите именно так, я не сомневался, но то, что вы все это придумали, уверен.

— Что именно?