Алексей Штейн - Ландскнехт. Победителей не судят

Очень нервно восприняло население, собиравшееся на площади, мою оживленную возню с пулеметом. Кто-то, приведший 'на спасение' наиболее ценных членов семьи, кинулся выкапывать остальные заначки, решив, что шутить тут не станут. Вернулись быстро и с соседями, которые до того, видать, хотели пересидеть. Это хорошо... Война кончилась, а деньги мне понадобятся. Тем более что не так много с выкупа я получу на самом деле-то. Половина уйдет в казну. Четверть - в казну части, в ротную, то есть, из них половину - то есть от всего осьмушку - солдатикам. Ну а четверть от всего - моя. Не очень-то и много. Хотя...

Зычно объявил, что сейчас начнется регистрация взносов. Велел вынести из управы стол, поставил у ворот церковной ограды. Усадил туда Шмульке, велел подходить главе семейства сдавать валюту, а только потом подводить, и только тех, на кого оплачено. Остальные чтоб не лезли. Поставил на стол здоровенную кадушку - туда кидать бабло, ее потом при всех пересчитаем. Чтоб без обмана и нарушений. Шмульке по привычке изготовился список вести, пришлось шикнуть. Быстро провел с ним разъяснительную работу, пообещав, если нае... обманет, со свету сжить. Значит так. Всем подошедшим делай предложение насчет скидки. Они своих дедов и сопляков совсем мелких по домам оставить думают. Предлагай два по цене одного. Но нам. А остальное - по списку князю. Давай, работай, Циолковский!

И панеслась. Пару раз подходил, забирал у Шмульке излишки. Неплохо, неплохо. Даром что всего чуть больше половины жителей решили откупиться. В белой кассе набралось всего-то под сотню золотых. Четвертак - мой. Ну и черным еще столько же... даже за минусом пятерки Шмуле. А неплохо! В процессе получения выкупа узрел непонятное. Стоит себе какой-то мужичонка, по виду на последнего украинского президента похожий. Всклокоченный, глазки бегают. С сумкой здоровенной. А к нему очередь. Одиночки и семьями. Подходят, в бумаге ему что-то пишет, он им деньги выдает - и те на откуп идут. Не понял. Это что за жидовские замашки на моем празднике жизни?! Подошел к толпе стоящих поодаль - в основном нищеброды, у кого денег на откуп нет. Пришли, похоже, милости выпрашивать, только хрен, а узрев пулемет и вовсе не решаются. Стоят, с дитями, мужики шапки мнут, бабы платками глаза вытирают. Экая мерзость, недостойная цивилизованного человека! Почувствовал себя эсэсовцем в прифронтовой деревне. Подошел, они шарахнулись чуть, я девку конопатую, что ближе всех стояла, поманил. Та, было, шарахнуться дальше хотела, да толпа ее разом выкинула. Скоты же, конечно, кого угодно, хорошо, не меня. Подошла, трясется. Нужна ты мне, конопатая... С тобой разве кто из солдатиков пойдет, и то половина из жалости. Мне информация нужна.

Поняв, что прямо тут ее честь никто отнимать не станет, по крайней мере сразу, девка осмелела, и даже глазками стрелять немного начала. Нет, баб понять невозможно... Пришлось прикрикнуть, пришла в норму. Довольно смышленой оказалась, выложила все, что знала. На морду не красавица, зато в курсе дел, сплетница видать еще та. Это местный мельник. Выжига и сволочь. Он сейчас деньги в долг дает, а кто берет в рабы на год пишет. А иных и на три - это кто за бабу свою берет. Ну не бабу же этому козлу на три года отдавать? Вот так, сами пишутся в рабы за небольшие деньги - месячное сержантское жалование. Но - нету у них лишнего, и деться некуда. Детей многие выкупить хотят. Иные и вовсе, говорит, хотят денег на семью взять, а самим на солдат броситься - и семья цела и этому хрен в тряпке! Ну, это правда, один такой нашелся и то, больше разговоров, наверное. Так-так-так... Чего-то я злиться начинаю. Нет, я все понимаю, кто сам без греха пусть первый идет удавится, но все же... и такой наглости. Ах ты ж, скот...

- Значит так, слушай сюда, конопатая... Да не дергайся ты! Нужна ты мне больно... Иди скажи людям: Не надо у него покупать ничего, у кого денег край - пусть все идут, на мельнице собираются. Поняла? Мельницу я сам себе возьму, все там отсидитесь, не тронет никто вас, нужны вы кому больно. А этому - денег не давать! Все поняла? - Иди!

Тако-то. Сучья морда. Ты тут на людском горе и моем гешефте решил нажиться? На страданиях народа и моей прибыли?! И без процентов?! Ну, я устрою тебе... Очередь к нему и впрямь иссякла, да и толпа вмиг рассеялась, тем более что до объявленного срока осталось менее четверти часа. Но мельник, так похожий на того незадачливого кондитера, так и простоял практически до самого полудня. Жадный... Ну, что ж. Будем перевоспитывать. А я и без бинокля вижу, как бегут на мельницу фигурки, большие и маленькие, кто-то, старикан или бабка какая и вовсе ковыляет еле-еле. Не все, наверное, в курсе, кто-то и отсидеться решил в домах, но главное не так много успели в кабалу вписаться к этой твари. Ничего, ничего... А вот и время. Посмотрел на моих, выстроенных, уже и Шмульке в строю, все готово. Картинно вскинул руку с 'Бару', дождался, пока по моим будет точно двенадцать, и пошел к пулемету. Батюшка в церкви как раз жахнул в колокол, когда и я провозгласил наступление 'Дня до флага' короткой очередью на шесть патронов вдоль улицы. Больше не вышло - заклинило. Прекрасный аппарат, однозначно беру. Первый раз в жизни провернул свинцовый фарш из патронов, иначе ощущения и не описать. Ну-с, а теперь - приступим-ка мы к делу... Подошел, махнул своим - вольно.

- Итак, орлы. День до флага. Гуляй, рванина. Правила вы знаете. Повторять не стану. Завтра в полдень - все тут, в каком виде сне не важно, но чтобы и ружье и вся амуниция при себе. Итак... я себе беру... беру... а пусчай мне, братцы, мельница будет? Никто же не против? Ну, еще бы... Таперича господа сержанты, идите, выбирайте. Потом господин ефрейтор, ну а дальше сами. И чтоб без глупостей... пааашли!

Нет, все же, я хороший командир. Авторитетный. Никто не рванул сразу. Пока я не покинул площадь, никто не стал никуда бежать. Да и то, немалая часть солдат за мной следом пошла к мосту, по пути уже, правда, сворачивая к домам побогаче. Ну сержанты где-то в другой стороне себе выбирают...

Калитка забора, за которым стояла не особо и богатая хатынка, распахнулась, и из нее, наперерез нам, как кошка под грузовик, рванулась какая-то девка. Машинально поймал ее в охапку, только пискнула что-то жалобно, сзади раздался веселый солдатский ржач, какой-то наглец прокомментировал довольно похабно мою удачливость, но сегодня прощаю. На крыльцо выскочила баба, вскрикнула - не иначе мать этой дуры. К ней в калитку тут же завернул немолодой солдатик, и баба тут же заткнулась. Ну, а чего вы хотели? Посмотрел на девку - лет восемнадцать от силы, черноволосая, коса толстенная, глазищи с испугу на пол-лица. Губу кусает... а сиськи ничего. И даже весьма. Если я ее сейчас отпущу, подумал, то трех шагов не пробежит, осчастливит кого-то. А у той чуть ли не слезы с глаз.