Владимир Поселягин - Путь домой.

— Ваши документы, — протянул руку сержант.

— Документы? — задумчиво протянул я, после чего достал свой настоящий паспорт, на Михаила Солнцева с двухголовым орлом на обложке. — Пожалуйста.

Сержант удивлённо изучал паспорт. Второй, оказавшийся лейтенантом, подошёл и заглянул ему через плечо, тоже подняв брови удивлённо изучая документ.

— Что это такое?! — показал мне сержант одну из страниц, стукая пальцем по названию страны. — Такой страны не существует.

— Почему же? Лет через тридцать, когда произойдёт развал Советского Союза, на её руинах и возникнет это государство. Я с детьми из будущего, если что. Волноваться не нужно, я здесь транзитом. Мешать мне не будете, разойдёмся миром. Ферштейн?

— Ферштейн, — машинально ответил сержант, несколько растерянным тоном.

Судя по орденским колодкам на груди, он был из фронтовиков, лейтенант вряд ли воевал, молод слишком.

— Где воевал? — спросил, я кивнул на колодки. — Я сам в сорок первом повеселился под Смоленском и на Украине, в соседнем мире. С некоторыми командирами пообщаться удалось. Те тоже шокированы были, что я из другого мира, из будущего. С начальником штаба Юго-Западного фронта общался, генерал-майором Тупиковым. В моём мире он погиб, когда с Кирпоносом пробивался из окружения, но надеюсь, что в этот раз ему и фронту удастся спастись, я рассказал об окружении киевской группировки.

— Я в сорок третьем начал, с Курской дуги. Восемнадцать мне тогда исполнилось. Противотанкист.

— Понятно, немцев видел в прицел орудия. Ну а я так с немцами встречался, даже в рукопашной был, понравилось.

— Хм, слушаю и сам не верю, — вздохнул сержант, пока не возвращая мне паспорт.

— Так у меня и доказательство есть. Сейчас детей завтраком кормить буду, так что присоединяйся, заодно кино посмотрим. Я снимал, как воевал с немцами, сам всё увидишь.

— А что, необычно, но интересно.

— Хорошо, паспорт верни и подходи минут через пять, я пока завтраком займусь. Вон, толпу разгони, не нравиться она мне. Удобная мишень для пулемёта.

— Договорились, — кивнул тот и, переглянувшись с офицером, направился к местным жителям, их, кстати, всё больше становилось.

Вернувшись в автодом, я поставил греться чайник, проследил как там дети, прибрал за ними, после чего достал термос с кашей и с мясной подливой и разлил всё по глубоким тарелкам. Детям понемногу, они мало едят, а вот нам с сержантом в большие тарелки. Когда тот вернулся, причём лейтенант шёл за ним хвостиком, пришлось доставать ещё одну тарелку и накладывать в неё.

Познакомив детей с гостями, я пригласил тех к столу. Конечно, было тесно, но устроиться мы смогли.

— Вкусно, — попробовав кашу, сказал сержант.

Он, кстати говоря, как и лейтенант всё косился на Марину, поражаясь чертам её лица, копне волос и иногда проглядывающих заострённых сверху ушек. Про цвет глаз я уж и не говорю. Сомневаюсь, что у людей такой бывает, мне вот встречаться не доводилось. Марина вообще постоянно привлекала внимание, где бы мы не оказывались. Я особо не обращал на это внимания. Сама девочка с артистической непосредственностью игнорировал внимание к себе.

После завтрака дети побежали наружу, там, правда было слякотно и не совсем тепло, всё же начало осени, сентябрь, но всё равно убежали. Я постарался одеть их потеплее, резиновые сапоги не забыл, так что надеюсь, не простудятся.

После того как дети ушли я на большом плазменном телевизоре стал прокручивать картинки, где в основном действовал сам не используя технику. Например, моя дорожная эпопея, где я собирал брошенную отступающими советскими войсками технику, произвела впечатление на милиционеров, особенно как захватывал пункты сбора, а так же где дислоцировались боевые и лётные части немцев.

— Это только малая часть, здесь на пару дней можно сесть и смотреть, — сказал я, выключая телевизор. — Как видите, повоевал я с немцами изрядно, помог немного войскам в сорок первом. Тысяч сто нацистов на тот свет отправил, точно говорю.

— Да уж, нам бы такую помощь в войну, — вздохнул сержант. — Сколько ребят отличных потеряли.

— Ну я не всемогущ.

— А какие у вас планы, товарищ Солнцев? — спросил молчавший до этого и старавшийся не отсвечивать лейтенант.

— На вашей планете мы пробудем недолго, а потом отправимся дальше. А планы простые, мир зеркальная копия моего, значит, копия отца уже родилась, хочу посмотреть на него. Ему сейчас около года.

Смысла скрывать я не видел, всё равно о том, что я буду в Алексеевске, местные узнают быстро, тихо вести я себя за последнее время разучился. Да и не волновало меня их внимание, может, договоримся о чём взаимовыгодном.

— А где он проживает?

— А вот этого лейтенант я не скажу, чтобы отдыхать не мешали. Сейчас детей заберу и покину вас.

— Хм, думаю, что лучше вам встретится с нашим правительством, или людьми из соответствующих органов, — сказал сержант.

— А зачем мне это? — удивился я. — Эти недели я собираюсь потратить на отдых и на общение с детьми. Так что ни с кем встречаться я не собираюсь. Не имею на это желания.

То, что возможна встреча с местным Стражам я добавлять не стал, хотя был наготове, если что комплекс Лейтенанта придёт на помощь. Как я успел убедиться, кроме бега Стражам противопоставить им было нечего.

— Но вы можете оказать существенную помощь…

— Нет. Это моё последнее слово.

— Что ж, — с улыбкой поднял сержант руки, показывая открытые ладони. — Вы человек взрослый, судя по паспорту, сами можете принимать советы. Когда отправляетесь?

— Да прямо сейчас.

— Хорошо, но хотелось бы предупредить, что доложить по инстанции мы обязаны.

— А вот здесь мне всё равно, хоть Творцу докладывайте. Ладно, попили чайку, пора и прощаться.

Выпроводив милиционеров, я собрал детей, они в догонялки вокруг автодома носились, всю траву вытоптали, я убрал автодом в За Пазуху, достал вертолёт, посадил детей в кресла и пристегнув их, попрощался с местными жителями с которыми у меня был первый контакт. После этого подняв машину в воздух, я направил её в сторону Москвы. Хотелось бы побывать в Москве пятьдесят восьмого года, посмотреть какая она в это время. В стороне нас сопровождала одна из камер. Они всегда висели рядом, я уже привык к ним и не замечал.

Летели мы около трёх часов, почти всё время на бреющем, радары здесь уже были. За полсотни километров до Москвы, мы совершили посадку в поле неподалёку от трассы, сменили авиационную технику на авто, и поехали по покрытому укатанным щебнем шоссе к столице Союза. «Форд-Транзит» легко глотал километры, накатанность трассы вполне позволяла держать скорость в пятьдесят, изредка шестьдесят километров в час. Чуть позже начался асфальт, и я разогнался до сотни, легко обгоняя разные легковушки и многочисленные грузовики.