Владимир Поселягин - Путь домой.

Вокруг нас были сплошные степи, ветер тоже гулял, но здесь помогли местные власти. Вокруг стояли машины, что заметно уменьшало силу ветра, а с той стороны, откуда дуло, натянули полог, так что в принципе до нас он добирался совсем ослабевший.

Стоявшая рядом обнажённая Кира подняла голову и спросила:

— Папа, долго? Хо-олодно.

— Сейчас солнышко, сейчас мы отправимся в лето.

В это время канал, наконец, заработал, и моя рука провалилась в него, раздался хлопок, когда выравнивалось давление. Местное командование, что наблюдало за нами, работало шесть кинокамер, стояли генералы, даже сам командующий здесь был, оживились, но мне было не до них. Уже давно со всеми попрощался, для меня они были простыми зрителями.

— Первая группа вперёд!

Первая десятка, что уже начала синеть на холоде, с места взяла в разбег. Правда от края до них было метра два, но они мгновенно пробежали через канал в другой мир, почти сразу следом без разрывов парни с моими детьми на руках, а уже следом шагнул я. Все, как и пояснял раньше. За мной бежали остальные добровольцы, сразу подавая в сторону давая дорогу следующим.

Когда я перешёл за первыми добровольцами, а оказались мы в поле, причём летнем засеянном пшеницей поле, я даже плечи расправил, подставляя их жаркому летнему солнцу. Вокруг насколько хватало глаз, лишь колосилась золотистая поросль засеянного поля, показывая, что сейчас было позднее лето, колоски ещё росли, но в одной стороне я заметил вдали палочки столбов. Видимо телеграфных, похоже, там была дорога.

Дети здесь же подбежали ко мне, как я появился, поэтому достав чемоданы, я их открыл, там был летний комплект, и велел одеваться. Сам я достал привычную камуфлу, носил ее, когда меня снова омолаживало до скелета-подростка, и так же стал одеваться, изредка помогая малышам, Марине и Денису, остальным помощь не требовалась, уже взрослые, всё сами.

Как ни странно, но перейти успели все добровольцы, вся группа в семь десятков человек, включая представителя Советского Союза из мира, в котором мы только что были. Семьдесят первым считался. Он был в первой десятке и надо сказать был такой же обалдевший как и остальные. Многие, проходя процедуру полного омоложения при переходе через межмировой канал, содрогались в конвульсиях и падали. Ладно те кто нёс детей не помяли их, опускали на землю и перекатом уходили в сторону давая дорогу остальным. Так что дети в принципе переход прошли нормально, что не скажешь о добровольцах. Мата не было только по той причине, что рядом были дети. У некоторых конечно вырвались крепкие словца, дети сразу насторожились запоминая новые неизвестные слова, но после того как я рявкнул, даже они прекратились. Добровольцы ощупывали себя, с потерянными, многие с радостными, а в основном с обалдевшими лицами. Об омоложении никто из них не знал, и они пытались осознать изменения в себе. Это я им и дал пока мы одевались.

Когда мы с детьми оделись, ко мне с решительным видом направилась делегация из шести наличных полковников. Да-да, хотя генералов в группе не было, полковников набралось аж шестеро. Вернее пять, один кап-один был. Моряк. Понять их негодование можно было, они так готовились, а здесь полный облом. Представьте себе, они нашли командирскую форму, из того материала что использовался в сорок первом и сорок вторых годах, пришили к ним знаки различия согласно их документам ветеранов-фронтовиков, ведь и шпалы нашли, всю необходимую фурнитуру, а здесь как поступить? Одевать четырнадцатилетним и пятнадцатилетним подросткам форму старшего комсостава? У меня ведь и майоров здесь и капитанов хватало, большая часть офицеры, куда затесалось всего восемь простых бойцов, от рядовых до старшин. Почти все здесь были офицерами в прошлом, ни одного действующего кроме представителя правительства прошлого мира. Он кстати, присоединился к группе, когда та подходила. А звание он имел подполковник. Это был четвёртый подполковник в группе. Всего их три было, даже меньше чем полковников.

— Михаил, в чём дело, что это всё значит?! — требовательно поинтересовался полковник Тихонов, в прошлом начальник штаба мотострелкового корпуса. Один из тех старших офицеров, что занимал столь высокую должность. Остальные кто командир полка, один комдив, остальные служили при штабах в разных должностях, но не выше корпусного. Кап-один например служил в разведуправлении Черноморского флота.

— Одна из особенностей перехода. Я бы даже сказал, вторая после основного особенность. Первая сам переход. Второе, обновление организма до полного восстановления к моменту полового созревания. Разве плохо снова стать молодыми?

— Это хорошо, и мы даже рады, — остановил меня, подняв руку, Тихонов. — Почему раньше об этом не сообщил, как нам теперь быть с формой, она же нам теперь велика?

— Не говорил, потому что не посчитал нужным. Не хотел, чтобы вас выперли в сторону, и других добровольцев набрали. Шанс на новую жизнь никто бы упустить не хотел. А для вас это реальный шанс как видите. Насчёт формы не переживайте, она при мне, как сдали, так и обратно получите со всеми документами, наградами и личными вещами, что взяли с собой, а пока выдам комплекты простой формы красноармейцев, её легче подогнать по размеру. Выберемся к своим, дальше разберёмся. Всё же мы на территории что контролирует противник.

— Сначала оружие, — попросил Тихонов. — Одеться мы и потом успеем.

— Сразу видно опытных фронтовиков, — проворчал я и стал доставать ящики с оружием.

Тихонов что ещё в том мире взял командование на себя, в прошлом он был командиром танковой дивизии, перед самым окончанием войны попав на должность штаба корпуса, куда входила его часть. Ему было слегка за шестьдесят, но он был крепким таким стариком. Многие удивлялись, зачем я соглашался брать вместо достаточно молодых и крепких фронтовиков таких вот стариков, у меня их было с полтора десятка, но думаю, теперь стало всем ясно. Они омолодились, и мне было всё равно кого брать, главное чтобы боевой и командный опыт имелся.

Дети сидели на закрытых чемоданах и смотрели как несколько десятков молодых парней, но для них всё равно взрослых дядей, подходили к ящикам, доставали оттуда оружие, клацали затворами, снаряжали магазины, обоймы и ленты к пулемётам. Достал я два ящика с «РП-46» по два в каждом. Ящики с пистолетами и кобурами для них, все «ТТ», для всех семидесяти добровольцев. Потом с шесть десятков «ППС» и шесть «СВТ» в снайперском исполнении с прицелами. Амуниция, чехлы для магазинов, даже вещмешки для боезапаса, всё это выдал.

Сразу после перехода парни, а я теперь их называл так, возраст советовал, сразу выставили наблюдателей, так что всё вокруг у нас было под контролем. Когда бойцы и офицеры начали вооружаться, а я выдал им и бинокли, десять отличных биноклей, четыре из них сразу перекочевали наблюдателем, пока остальные вооружались. Те ничего пока не обнаружили, кроме того что по дороге, а у столбов похоже действительно вилась дорога, что-то там пропылило, вроде мотоцикла. Да ещё обнаружили в поле пару точек, по силуэтам брошенные пару месяцев назад во время отступления или подбитые в бою советские танки. Надо будет сходить и посмотреть. Если не отремонтировать, то как металл сгодятся. Я ведь все разбитые корпуса и детали забрал из ремонтных цехов. Мои 3-Д принтеры на кораблях этот металл кушали охотно, изготавливая детали, так что запас карман не тянет.