Андрей Круз - Ар Деко

— Нет. Но я тебе доверяю.

Что я делаю? Отказался ехать в «Коттон» с Раулем, а теперь несусь с Сюзет в американский сектор? Но поздно, слово сказано, а оно не воробей. И ловить его совсем не хочется. В общем, на этом мы поехали.

По дороге, извинившись, остановился возле телефонной кабинки и позвонил Маркаму в номер. На этот раз он ответил сразу:

— Я пытался вас найти через номер, что вы оставили.

— Вынужден извиниться, я был вне города сегодня весь день. Что-то случилось?

— Случилось. Нам надо встретиться.

— Я могу встретиться завтра днем, в ланч. Или позже.

— А сегодня? Я бы подъехал в «Пять окон», — голос у него звучал озабочено.

— К сожалению, я сейчас не один и не хотел бы, чтобы эти люди видели вас, — напустил я туману. — У меня для вас тоже есть новости.

— Не для телефона?

— Можно и по телефону, просто подробности уже при встрече. Хорошо подумайте, Рик, кто именно пригласил вас тогда в тот клуб и зачем. Это, как оказалось, не просто так. Вам пытались создать проблему. И, может быть, пытаются и сейчас.

— Я не думаю…

— Не надо думать. Я просто знаю, — я сделал ударение на последнем слове. — И у меня есть доказательства.

— Давайте встретимся на ланч, — вздохнул он. — Там же?

— Давайте там же.

— До завтра.

Я вернулся в машину, уселся за руль.

— Извини, просто важный разговор по работе. Никак не мог застать человека дома.

— Ничего, я слушала музыку, — в машине играло радио и именно свинг. Сестры Босвелл, насколько я узнал мелодию, оркестр Оррина Такера.

— Тогда поехали слушать музыку дальше.

— И танцевать.

— И танцевать.

Бар «Ритм-энд-Басс» расположился в не самой богатой зоне Бродвея, но все же место было хорошим. Основал его переехавший из Сент-Луиса джазовый басист Оскар Паркер, игравший со всеми знаменитыми оркестрами, наверное. Поэтому здесь всегда была прекрасная музыка, потому что поиграть приезжали многие, а местный квинтет Паркер собрал сам и иногда лично выходил на сцену.

Конечно, для настоящих джазменов играть свинг было даже немного унизительно, они считали, что тем самым продают джаз, но под свинг танцевали, и танцующая публика заполняла место, делая его прибыльным. Хотя раз в неделю случалась и чисто джазовая ночь, и поклонники импровизации и виртуозного владения инструментами специально ее ждали.

Швейцар запустил нас внутрь, но столик сразу не достался, пришлось довольно долго сидеть в баре, но Сюзет все равно выглядела счастливой. В зале хватало и черных, хотя в Большом Каире их совсем мало. Занимали они дальний угол зала. Никаких правил на их счет в городе не было, но привычки остались на месте, похоже. Да и сектор все же американский, так что в зале американцы были в большинстве.

И мы танцевали, разумеется, и в программе был не только свинг. И во время медленного танца под «оритмиченный» блюз рука Сюзет легла на револьвер, висевший у меня на боку. Глаза ее удивленно расширились, ладонь сдвинулась, но сразу она ничего не сказала. И спросила намного позже, когда мы, уставшие и довольные, уселись в «пежо» и я завел мотор.

— Поль, а почему ты с револьвером?

— Привычка, — я чуть пожал плечами. — Мне часто приходится работать с ценностями. И я люблю стрелять. Умеешь?

— Нет, — она покачала головой. — Это страшно?

— Это громко, — я засмеялся. — Но довольно весело. Хочешь попробовать?

— Прямо сейчас?

— Если ты готова, то и прямо сейчас. Но придется ехать за город и стрелять в свете фар.

— Так даже интересней, нет?

А почему бы и нет? Коробка патронов к «агенту» в машине есть, а мне вовсе не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Давно я не чувствовал себя настолько счастливым и веселым.

— Ты права. Поехали!

И мы поехали. За самую окраину американского сектора, на автосвалку, куда хозяин пропускал людей за совсем небольшую мзду, привязывая на это время двух здоровенных собак. Я там сам стрелял чаще, чем в тире. Хозяин же, невысокий сухощавый дедуган с большим «кольтом» одинарного действия в кобуре на бедре, был бессменным. Он жил в маленьком домике на этой самой свалке и всегда был рад заполучить лишний фунт.

На стук в дверь он выглянул сразу.

— А, теперь ты и девочку решил развлечь, так? — ухмыльнувшись, сразу догадался он. — Мое почтение, мисс, — он приподнял с лысеющей головы мятую соломенную шляпу.

— Добрый вечер, сэр, — заулыбалась ему Сюзет.

— Мисси, сторожей на свалках не зовут «сэр», — засмеялся он, решив поприбедняться. — Зовите меня Хэнк, — он протянул ей руку.

— Сюзет, — снова улыбнулась она.

Хэнк подозвал собак и запер их в вольере, а сам открыл ворота, дал проехать машине и пошел вперед, призывно махнув рукой.

— Там дальше есть фонарь, — пояснил он. — И фары оставь включенными.

Грунтовка-проезд, корявая и неровная, тянулась между высоких штабелей, выложенных из старых и битых машин. В конце ее оказалась небольшая площадка возле гидравлического пресса, и там Хэнк зажег фонарь.

— Вот вам старый «остин», — показал он на остов белого автомобиля без колес. — Разнесите его в щепки, мисси.

Сунул ему фунт, и Хэнк с довольным видом убрал его в карман комбинезона.

— Нечаянный доход всегда приятен, Пол, — он показал мне большой палец. — Развлекайтесь.

Я огляделся по сторонам и приметил пару банок из-под машинного масла. Подобрал, поставил одну на капот, а вторую на крышу «остина», вернулся к Сюзет и вытащил револьвер из кобуры.

— Держи. Вот так, смотри, — я показал, как правильно ухватить рукоятку. — Держи двумя руками, так проще целиться. Не самый точный револьвер, если честно… Смотри, чтобы мушка оказалась как раз напротив вот этой прорези, — черт, у этой модели даже целика нет, револьвер рассчитан на стрельбу с «дистанции ножевого удара». — И верх мушки наведи на середину банки… взведи курок большим пальцем… сильней тяни, не бойся… и не бойся выстрела.

Бах!

Револьвер подбросило, пуля ударила в борт машины.

— Я глаза закрыла, — честно объявила Сюзет.

— Видел, — кивнул я. — Не нужно закрывать глаза, потому что тогда лучше даже не стрелять. Давай еще раз… и держи оружие крепче, чувствуешь, как оно прыгает?

— Громко очень, — пожаловалась она.

— Я предупреждал. Давай так, — я встал сзади и взял ее за локти. — Напряги кисть и локоть, но не слишком сильно.

— Руки! — сказала она, но при этом чуть оттолкнула меня попой.

— Иначе никак, единственный метод обучения.

— Ну, если только так, — Сюзет хихикнула.

Первая банка упала через восемь выстрелов. Вторая через двенадцать. Но затем на каждую было израсходовано всего по два, потом три выстрела на обе, а затем уже по одному.

— Видел? — она гордо повернулась ко мне, и я успел перехватить ее руки с револьвером.