Прекрасный Старый Мир

Ну а я раскланялся, да и направился готовиться к путешествию, с тяжёлой головой наперевес. В ведомстве вещевом меня осыпали папками с замками, саквояжем сейфовым, а вот далее я аж напрягся: кирасой нательной скрытного ношения и аж четырьмя эфирострелами, от длинноствольного, что-то вроде укороченного карабина-маузера в поясной кобуре, до миниатюрного “карманного”, для скрытного ношения.

Ну, впрочем, это и разумно, Полисы разные, дороги не всегда безопасны, да и с набором карманной артиллерии всяко себя чувствуешь увереннее, нежели с чистой совестью и голой задницей. Да и Новоград вполне себе входит в Союз Полисов Гардарики, так что убивать меня там если и будут, то вряд ли стрельбой.

И отправился я по наставникам, собирать информацию по “литературе потребной”. Со всеми было быстро и просто, только Добромира Ясоновна, орлиным глазом углядев эфирострелы, ухватила меня под руку и оттягала на стрельбище. Ежели бы я сопротивлялся, это бы не помогло, но я не сопротивлялся, признавая разумность: “привыкнуть, почувствовать, приноровиться”.

— Далече служба шлёт, Ормонд Володимирович, коль не секрет? — по окончании стрельб полюбопытствовала Добромира, подтвердив делом, что она ещё и дама, при всех своих прочих достоинствах.

— Недалече, Добромира Ясоновна, Новоград, — не стал делать тайны я.

— И вправду недалече, да и други они нам. Но цербика возьмите всё же, добрый вам совет, — указала она на совсем маленький шестизарядный пистолетик на кинетическом импульсе.

— Так и намеревался, но и вам благодарен за совет и подтверждение, что не пустыми мыслями маюсь, — поклонился я, на что и Добромира раскланялась.

А за пару минут до одиннадцати стояла моя вымытая, побритая и деловая персона у ворот Управы. Мобиль чуть в стороне от управы приоткрыл дверь, явил добродумовскую рожу, коя совершила пригласительный жест. А уже в движущемся мобиле Добродум передал мне стопку бумаг, упрятанную мной в сейф-саквояж, теперь документы эти были моей работой, доколе Лешему не понадобятся.

Тем временем, мобиль отъехал несколько на окраины Полиса, где находился воздухоплавательный Порт Вильно. Мобиль закатил на территорию и довольно близко подкатил к легкому пассажирскому самолёту о двух винтовых моторах. Метров с дюжину длиной или около того, оценил я.

— Летать не боитесь, Ормонд Володимирович? — злокозненно поинтересовался Добродум.

— Откуда ж знать мне, Добродум Аполлонович? — сварливо вопросил я, чуть не брякнувший “нет”. — По всему если судить — нет, а как будет — посмотрим. Может, попрошу вас за руку меня подержать, — не без яда завершил я.

— Сами справитесь, — бессердечно отмахнулся Добродум, направляясь к самолёту.

Внутри же места было не много, но и не мало, пара удобных диванов друг напротив друга. На один Добродум тут же плюхнулся, предложив мне подремать на другом. На что я угукнул, но призадумался.

— Что за думу мыслите, Ормонд Володимирович? — беспардонно вторгся в мои мысли леший через минуту.

— Да вот понять не могу, Добродум Аполлонович, — не стал скрывать я. — Рельсы и вагоны. Трамваи на электричестве есть, так отчего ж Полисы сетью железных дорог не соединены? И выгодно сие, вроде как. А в истории таковое и не отражено, — задумчиво протянул я.

— Хм, да, в гимназическом курсе, как я помню, нет сего курьёза, — хмыкнул Леший. — Были у данов пути железные, как вы говорили, но прижились лишь у них.

— А что так? — заинтересовался я.

— Пейзане, — хмыкнул собеседник. — Причём свои, никак их не отучить было, что железо путей воровать не стоит. Не сказать, что всё уж совсем разворовывали, но бывало частенько. А там и аэростаты распространение получили, а они, Ормонд Володимирович, при всех прочих равных выгоднее, да и издержек не требуют.

— Благодарю, Добромир Аполлонович, любопытно было, — честно поблагодарил я.

— Пустое, — отмахнулся Добродум. — Подремлите, и я подремлю, лететь нам ещё часа три, не менее, — выдал он и почти мгновенно засопел.

Я подумал, да и присоединился к лешему в этом благом начинании.

Проснулся я, когда воздушное судно заходило на посадку. Добродум уже не спал, листал какую-то книжонку. Несомненно, порнографического толка. Или беллетристику какую, тоже возможно. Пробуждение моё и пожелание доброго дня он отметил кивком и бурком (довольно, нужно отметить, резонным), что ночь глубокая.

А тем временем самолёт приземлился, и наша двоица направилась к выходу. Темень стояла проглядная, по причине как фар встречающего нас мобиля, так и неких лампочек на самолёте. Да и сам воздушный порт был пусть и скудно, но освещён всяческими фонарями.

Мобиль был как мобиль, воздушный порт как порт, а импортность встречающего нас типа (всего одного, поругание и неуважение, проворчал я мысленно) была чисто умозрительный. А так, рожа как рожа. А он ещё и водитель, отметил я очевидный факт, помещаясь с Добродумом во встречающее авто.

По дороге, сам Новоград видимый в окна мобиля от Вильно отличался не столько устройством (всё те же снабжённые садами привольно раскинувшиеся жилые районы), сколько архитектурой и даже материалом: из виденного, пусть и в неярком освещении ночной иллюминации, тут было более “славянского”, нежели эллинического. Например, особняки были нередко снабжены обширными и изощренными деревянными панно. Разглядеть в деталях возможности не было, но и виденное впечатляло как объёмом, так и тонкостью работы.

Да и вообще, могли эти особняки быть и полностью деревянными, хотя, всё же, вряд ли: слишком “пожароопасно”, невзирая на ряд мне известных, а, подозреваю, массу неизвестных способов от огня уберечься.

А вот Акрополь был в том же “стиле”. Хотя, сказать что похож — сложно, даже в Вильно ни одна управа не была похожа на другую, имея чёткие отличия, видные издалека. Но античная архитектура преобладала, хотя округлые купола были более распространены.

За моими архитектурными наблюдениями мобиль добрался до ярко освещенного высокого здания, “гостиного двора Новограда”, как гласила немалых размеров вывеска. Выгрузились мы из мобиля с Добродумом, да и проследовали в сень сего гостевого заведения. Халдей нас перехватил до стойки, извиваясь, раскланялся, да и препроводил в апартаменты.

Кстати, Добродум получил явный “Люкс”, хоромины на шесть комнат, а вот я жалкую трёхкомнатную конуру, пусть и с всеми удобствами. Но была сия конура соседней с “хоромами” и даже имела “межнумерную” дверь. В кою я, пробежавшись по своему обиталищу, нос свой и засунул.

— Проходите, Ормонд Володимирович, — отметил мою физиономию Леший. — И бумаги прихватите.

Сам он развалился в глубоком кресле, дымя ароматной сигаретиной. Надо бы справки навести, да, при возможности, предаться пороку табакокурения, мимоходом отметил я, заходя и распахивая сейфовый саквояж.