Алексей Янов - Экспансия

Недавно избранный полоцким вече и успевший прокняжить меньше месяца князь Брячислав Василькович лежал раненным в своих покоях. Телохранители, ворвавшиеся первыми бесцеремонно прижали ухаживающих за князем челядинников к стене. Заходя в покои, я непроизвольно сморщился, уж очень заливисто заголосила какая – то баба, но, отхватив затрещину, быстро умолкла, всхлипывая.

– А вот и наш князь, – вокруг ложа больного была расставлена посуда с различными лечебными взварами. – Ай – ай – ай, – я сострил прискорбную мину лица, – как же ты так князюшко поранился?

– Издеваешься! – прохрипел в ответ Брячислав, его бок был перевязан, похоже, у него сломано ребро, из – за этого князю было трудно говорить.

– Угадал, издеваюсь! – подтвердил я. – У тебя два варианта, присягнуть мне и убраться в ту дыру, откуда ты выполз …, – не успел я договорить, как был перебит грубым окриком.

– Да как ты смеешь! – прокричала, густо покраснев, богато разодетая малолетняя пигалица, правда очень красивая пигалица. Видать это была дочь князя. Она была в наряде красного цвета, с вышитыми золотыми орнаментами, с золотым поясом, рукава нижней одежды были с золотыми поручами, башмаки – и те золотые.

– А это что за коза? – спросил у своих людей.

«Коза» от возмущения вспыхнула, не найдя слов, что ответить, голос подал кто – то из полочан.

– Это Параскева Брячиславна, дочь князя Полоц …, – сам собой оборвался голос говорившего, но тут же поправился, – дочь князя Брячислава.

Я хмыкнул, прям Прасковья из Подмосковья. Ещё раз оценивающим взглядом осмотрел княжну. Деваха была очень даже симпатичная, в моём вкусе и, судя по внешней атрибутике («повою» – головному убору) – не замужем. Поэтому обстановку в княжеских покоях я решил дальше не нагнетать. Первоначально я планировал своими издевательством и грубыми словами вывести Брячислава из себя, чтобы получить законный повод подвергнуть его обструкции, вплоть до смерти, но, глядя на его дочь передумал.

– Предлагаю тебе, князь, присягнуть мне и вернуться в свой бывший удельный город Браслав, но уже в новом качестве, в качестве моего наместника – градоначальника. В пригороде получишь в собственность вотчинные земли. Я, знаешь ли, уделов на своей земле терпеть не могу, – рассмеялся от своих же слов. Моё настроение резко улучшилось и теперь стремительно попёрло вверх, сказывалось, наверное, присутствие Параскевы.

– Слыхал уж про твою нелюбовь, – прошипел то ли от боли, то ли от злости Брячислав.

– Вот я тебе и предлагаю, став моим подручным князем остаться на своей земле или, отказавшись, от столь высокой чести, покинуть навсегда Полоцкие земли, выбор за тобой.

– Присягну, – не довольно пробурчал князь, – куда уж мне деваться.

– Вот и хорошо, Брячислав Василькович, я распоряжусь прислать к тебе епископа, мне, в его присутствии, дашь крестоцеловальную клятву. Выздоравливай князь, попозже поговорим, – закончил я миролюбиво, а затем неожиданно подмигнул опешившей от всего происходящего Параскеве.

Выйдя из покоев, я распорядился, обращаясь к ключнику бывшего полоцкого князя:

– Мой тебе наказ! Сегодня на пир приведёшь Параскеву Брячиславну!

– Где, кстати говоря, полоцкий епископ, почему его в городе нет? Нам есть о чём с ним поговорить. – Спросил у боярина Пантелея Романовича, без долгих раздумий назначенного мной наместником Полоцка. Дело в том, что он являлся старинным другом и бизнес – партнёром сразу нескольких смоленских бояр и купцов, имеющих паи в наших совместных предприятиях.

– Он вроде как обретается на левом берегу Полоты, в Спасо – Евфросиньевском женском монастыре, – ответил наместник.

От такой новости я от души рассмеялся, задыхаясь от избытка чувств, сказал.

– Сразу видно, что местный епископ наш человек! У монахинь под юбки спрятался! Чувствую с таким «смельчаком» мы быстро сговоримся о совместном нашем житии – бытии.

– Государь, тут ты не совсем прав. – Решил внести ясность Пантелей Романович. – Там находится усыпальница и загородная резиденция полоцких епископов, поэтому …

– Хрен редьки не слаще! – я подвёл итог всем этим оправданиям. – В любом случае губа у полоцких епископов не дура – свою резиденцию в самом настоящем гареме разместили! Самому, что ли к нему съездить? Не доводилось мне в женских монастырях бывать …

– Владимир Изяславич, может не стоит туда тебе ехать? – испугался моего озорного настроения наместник. – Всё ж монастырь женский, зачем полочан лишний раз злить?

– Ладно, убедил, – подумав, согласился я, – но людей за епископом побыстрее пошли. Срочно надо князя Брячислава к присяге привести.

– Если не захочет ехать? – уточнил Пантелей Романович.

– Плевать! Свяжите, оглушите, делайте, что угодно, но привезите его ко мне.

– Будет исполнено!

Параскеву ввели в гридницу, во главе большого, дружинного стола сидел молодой смоленский князь, который с лёгкостью разбил войско её отца и захватил их стольный град Полоцк.

Странного вида гусляры мощными голосами пели необычную песню, таких, княжна ещё никогда не слышала, слова и музыка завораживали. Бывшие бояре и дружинники её батюшки, присутствующие здесь же, на пиру, слушали эту песню раскрыв рты, с потерянном и полным изумления видом. Княжна, наконец, прислушалась к словам.

Заметив княжну, князь лишь махнул рукой, и песня оборвалась, а гусляры расселись по лавкам. Вместе с новым великим князем Смоленским, Полоцким и Витебским пировала его дружина, но взгляды не только юной княжны, но и всех здесь собравшихся, приковывал к себе Владимир. От него исходила какая – то грозная сила, даже убелённые сединами бояре почтительно слушали своего князя, и не потому, что он был выше их по положению, уважали они его, прежде всего за небывалую воинскую смекалку, и невиданную удачу, что способствовала князю во всех его начинаниях. Вместе с уважением чувствовался и страх, молодой князь не боялся крови, сурово наказывая своих врагов и предателей, не прощая им их прегрешений.