Сергей Зотов - Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

«Нужно здесь помянуть и тех, кто внушил себе глупое, но приятное убеждение, будто стоит человеку поглядеть на статую или икону Полифема-Христофора — и смерть не грозит ему в тот день; или, что, прочитав перед статуей св. Варвары некую молитву, он воротится цел и невредим с поля боя; или, что, ставя в известные дни свечки св. Эразму, он вскорости сделается богачом. Из св. Георгия люди эти создали себе нового Ипполита или Геракла, на его коня, благоговейно украшенного драгоценной попоной с кистями, они только что не молятся; стараясь заслужить его расположение, они то и дело подносят ему подарочки, а медным шлемом святого клянутся даже короли. А что сказать о тех, которые, якобы искупив свои грехи пожертвованием на церковь, безмятежно радуются и измеряют срок своего пребывания в чистилище веками, годами, месяцами, днями, часами — без малейшей ошибки, словно при помощи клепсидры или математической таблицы?».

В отличие от католиков, христиане восточных церквей как в Средневековье, так и в Новое время продолжали почитать Христофора таким, каким он был описан в ранних легендах. Например, в Валахии и Молдавии (территория современной Румынии) образы святого с головой пса стали особенно популярны в середине XVIII в. Возможно, это было связано с тем, что в ту пору, помимо дворян, среди заказчиков церквей появилось много купцов и ремесленников. Их религиозная культура отличалась от элитарной, и иконописцы получили большую свободу, чем до того. В храмах стало появляться все больше образов, которые соединяли христианское предание с народными культами и местным фольклором (145–147). Популярность зооантропоморфного Христофора можно объяснить тем, что в Румынии — со времен древних даков, предков румын, — было распространено почитание волков. После христианизации образ волка в фольклоре, конечно, сменил свой знак с позитивного на негативный. Христианство превратило языческих богов в демонов: румыны стали отождествлять черта и волка, причем зачастую черт даже боялся своего младшего собрата. Да и сами румынские черти чаще всего выглядели как собаки на задних лапах или люди с песьими головами. Однако св. Христофор стал фигурой, воплотившей в себе одновременно обе характеристики персонажей-псов: дьявольскую и сакральную.

Благодаря своему высокому росту Христофор без труда переносил путников с одного берега на другой, пока не взялся переправить одного ребенка. На середине реки малыш стал таким тяжелым, что гигант едва был в силах справиться с ношей. Когда, с великим трудом добравшись до берега, он спросил у ребенка, почему ему было так тяжело, тот ответил: «Не удивляйся, ибо ты нес того, кто создал весь мир. И имя мое — Иисус Христос». Из-за этого предания на абсолютном большинстве западноевропейских образов св. Христофор предстает как гигант с посохом, на плече у которого сидит младенец. Популярности этого святого в позднее Средневековье способствовало убеждение, что обращение к нему способно защитить от внезапной смерти, т. е. кончины без необходимых христианских приготовлений — исповеди, покаяния и последнего причастия. Скоропостижная смерть была так страшна, поскольку, не очистившись от грехов, христианин рисковал на том свете угодить в преисподнюю. Для того, чтобы заручиться поддержкой св. Христофора, следовало по меньшей мере раз в день взглянуть на его образ. Потому в позднесредневековой Европе фигуру гиганта столь часто изображали на огромных фресках внутри храмов, на их внешних стенах и на гравюрах, которые верующие вешали у себя дома.

145. Фреска из церкви Вознесения Господня. Корну-де-Сус (Румыния), ок. 1835 г.

Самое невероятное из румынских изображений Христофора — это святой с человеческим лицом спереди и собачьей пастью сзади. В этом образе христианские предания переплетаются с народными верованиями.

В румынском фольклоре существует поверье о кэпкэунах — мифических существах с двумя лицами, одно из которых смотрит вперед, а другое — назад. Лицо человека позволяет кэпкэуну скрывать свою животную сущность и поедать целиком зазевавшихся детей и домашний скот, а благодаря собачьему обонянию чудовище легко выслеживает свою добычу. Поедая жертву передней пастью, кэпкэун выплевывает кости задней.

Как считается, поверья о кэпкэунах появились в XVII в. благодаря переводу греческого романа о легендарных странствиях Александра Македонского по восточным странам, где, среди прочих народов-монстров, упоминались и двуликие кинокефалы.

На румынской почве образ людоеда-кэпкэуна был перенесен на св. Христофора, который, согласно разным преданиям, был уродливым великаном или псоглавцем-каннибалом. На этом изображении ангел вкладывает в пасть собаки дыхание Божье, что означает появление у Христофора речи (в другой интерпретации — обучение местному языку).

На румынских иконах и фресках этот подвижник изображался не только с головой собаки или волка (как это следовало из его жития), но и с козлиной, ослиной, овечьей или лошадиной головами (последние два варианта также встречаются на византийских и русских иконах). Такое разнообразие связано с народной версией легенды о Христофоре: святой был очень красивым юношей, и, дабы не отвлекаться от молитвы на любовные отношения, пожелал у Бога любым способом избавиться от докучавших ему красавиц. После того, как Господь поменял его человеческую голову на морду ягненка, любовный пыл девушек ослабел, и подвижник смог спокойно заняться служением Богу. Однако такие легенды распространялись изустно, были очень изменчивы, и где-то вместо головы кроткого агнца Христофору «приставляли» головы других копытных.

146. Лики св. Христофора на румынских фресках и иконах XVI–XVIII вв.: собачьи, волчьи, овечьи, козлиные, ослиные и лошадиные головы.

147. Один из самых редких образов св. Христофора — с человеческой головой на плечах и второй, звериной, на блюде, которое он держит в руках. Прежде чем стать христианином, Христофор был псоглавцем-людоедом. После крещения из дикого монстра он превратился в смиренного подвижника. Голова зверя, которую Христофор держит в руках, символизирует его прошлую, земную жизнь. В Царствии Небесном он показан уже в «совершенном» обличье — с человеческой головой. На одном из подобных изображений св. Христофор держит на блюде не песью, а конскую голову. Причина такой замены может быть как в путанице, возникшей при устной передаче легенды, так и в описании самого народа кинокефалов: по одной из версий, у них были собачьи головы с конскими гривами. Образ св. Христофора с «земной» головой в руках напоминает многочисленные иконы св. Иоанна Крестителя, где тот так же держит на блюде свою голову, отсеченную из-за козней царевны Иродиады, или западные образы святых-кефалофоров — мучеников, которым отрубили головы (см. 341–343).