Дмитрий Карасюк - История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Чиновничье перекатывание из пустого в порожнее продолжалось почти полгода. 28 мая в клубе горного института прошло еще одно рок-собрание. Оно было более представительным. К участникам декабрьской сходки присоединились музыканты «Флага», «Отражения», групп Димова и Скрипкаря, а также Настя Полева. Грахов доложил собравшимся о своих боданиях с чиновничьими дубами. Доклад единодушно одобрили и решили, что рок-клуб необходим, пусть даже неофициальный. Идея подпольного рок-клуба, который смог бы только координировать деятельность групп, по-своему примечательна. Диалог с властями зашел в тупик, но желание свердловских музыкантов выйти к публике уже невозможно было сдерживать. Рокеры договорились осенью провести фестиваль, не уточняя, правда, каким образом. Собравшиеся еще раз подтвердили президентские полномочия Грахова. Николаю вместе с Кормильцевым, Матвеевым и Застырцем поручили разработку Программы рок-клуба. Придумали всей толпой прийти в кабинет какого-нибудь функционера от культуры, чтобы никто не смог отрицать наличие проблемы и ее масштаб.

Так и сделали. 15 июня в кабинете заместителя начальника областного управления культуры Лешукова собралась вся рок-н-ролльная шатия. Ее состав усилили представители «Слайдов», «Чайфа», «Тайм-Аута», экс-трековец Михаил Перов. Музыканты внимательно выслушали заявление представителей культурных организаций с неблагозвучными аббревиатурами ОНМЦ и МДСТ о создании Любительского объединения молодежной музыки, в официальных документах сокращавшегося до металлического слова ЛОММ. Говорили об осеннем фестивале, о материальной базе, об аттестации коллективов и о литовке программ. Ни одна властная структура против ЛОММа не возражала. Мало кто обратил внимание на оставшийся без ответа главный вопрос: кто конкретно будет отвечать за это музыкальное объединение.

Бюрократические игры продолжились. Ни одна структура не хотела брать на себя ответственность и принимать под свое крыло такого неудобного птенца, как рок-сообщество. То планировали открыть рок-клуб при молодежном творческом объединении горкома комсомола, то при МДСТ. При этом ни горком, ни МДСТ сами желания приютить кого бы то ни было не выказывали. Возникла идея сослать еще не родившийся рок-клуб в еще не открывшийся ДК МЖК на самой окраине города.

Музыканты радовались и этому. Они начали строить радужные планы, в первую очередь касавшиеся фестиваля. Мечты о сцене были самыми насущными. Алексей Хоменко предложил грандиозную идею недельного концертного марафона сразу на двух площадках — в ДК УЗТМ и во Дворце спорта. Главным призом для победителей должна была стать поездка с концертами в братскую Чехословакию. Пантыкин предлагал фестиваль, где не будет ни жюри, ни приза зрительских симпатий. Победителей выберут сами музыканты путем анонимного анкетирования. Видимо, на любовь уральской публики, которая в 1981 году поставила «Урфин Джюс» на третье место, Сан Саныч не очень полагался.

Несколько остудил затуманенные мечтами головы заведующий сектором пропаганды обкома ВЛКСМ Сергей Лацков. Он вскользь пообещал в середине ноября фестиваль, на котором смогут выступить не более 12 групп (к этому времени заявок на участие было уже 25). При этом Лацков полностью забекарил разработанное музыкантами Положение о рок-клубе, решив написать его самостоятельно. Рокеры напряглись и постановили: если их мнения не учтут, жаловаться вышестоящему начальству — в обком партии или в Москву. В этом все были едины. Мнения разошлись по вопросу приоритетов: фестиваль или литованные программы. Большинство понимало, что вот так сразу все песни никто не залитует, поэтому предпочитало фестиваль. Пусть он будет даже закрытый, только для своих, но зато там можно будет показать все свое творчество. Посмотреть, кто чего стоит, хотелось всем, ведь что представлял собой свердловский рок образца 1985 года, плохо знали даже сами музыканты.

Дело, казалось, сдвинулось с мертвой точки. 25 октября в обкомовском кабинете Лацкова собралась большая комиссия, которая должна была оценить подготовленные к фестивалю программы «Урфина Джюса», «Наутилуса» и «Флага». Сам хозяин кабинета, правда, в это время находился в Москве. Сначала выступил преподаватель филологического факультета Леонид Быков, предварительно ознакомившийся с текстами. Он посетовал, что трудно оценивать стихи в отрыве от музыки, пожурил авторов за некоторые стилистические шероховатости и отметил общую критическую направленность текстов, тут же оговорившись, впрочем, что и последняя редакция Программы КПСС тоже остро критикует недостатки. После такого сравнения процесс пошел как по маслу. Заранее подготовленные пленки ставились на магнитофон, прослушивались, музыканты выходили в коридор, а комиссия за закрытыми дверями обсуждала их творчество. В 10 вечера Грахов объявил, что все три программы одобрены и рекомендованы к литовке. Это решение было принято единогласно, даже присутствующий Олюнин не возражал.

Такой рывок вперед привел рокеров в состояние, близкое к эйфории. Почти ежедневно собираясь на базе «Чайфа» в ДК Горького, они готовили программы и даже обсуждали, кто за кем будет выступать. Радостное веселье продолжалось всего три дня. 29 октября из командировки вернулся Лацков и отменил все результаты прослушивания, заявив, что «отбор участников фестиваля будет проводиться уполномоченной на то комиссией путем живых выступлений». Свое решение он обосновал нарушением со стороны рокеров якобы имевшихся договоренностей, подразумевая «несанкционированный» концерт «Наутилуса» 26 октября в ДК МЖК.

Сказка про белого бычка завелась по новой. 12 ноября Олюнин признал очевидное: «Давайте посмотрим правде в глаза. Конечно, мы забодяжили прохождение Положения о рок-клубе. «Да» или «нет» можно было сказать раньше. Объективных показателей для неподписания нет. Но если обращаться в Москву, то за ваши непрофессиональные тексты врежут всем — и мне, и обкому ВЛКСМ. У нас есть установка заниматься вами, но нет позитивного представления. Поэтому мы предлагаем сначала организовать просмотр всех групп, потом напишем записку, в которой изложим все задачи, связанные с вашим движением. Когда организация, за которой последнее слово, рассматривает эту записку и говорит: «Давайте», мы получаем «добро» и начинаем действовать». [25] Цитируется по газете «Рок-хроника» № 3(6), 1991.