Дмитрий Карасюк - История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Зуев скрупулезно относился к каждому заказу. Владимир Шахрин, долгие годы игравший на его инструменте, вспоминает об индивидуальном подходе мастера: «Меня заранее предупредили, чтобы я захватил с собой пачку индийского чая со слоном — без нее Зуев даже разговаривать не начнет. Принимая заказ, он стал подбирать подходящее дерево — стукал меня по ногтям, потом по разным дощечкам и бормотал: «Нет, это не твое, это тоже, а вот это вот подойдет». Потом пришлось ждать несколько месяцев, пока Коля сделает инструмент. На это время он дал мне «подменную» гитару. Заказов у Зуева было много, и такие «подменки» ходили по кругу, на них играли разные музыканты».

Цена зуевских гитар зависела от модели, покраски, массы других факторов, но стоили они никак не дешевле «Музим», в районе 600–800 рублей. Впрочем, бывали и финансовые потери. Одну из гитар, которую Николай два года доводил до стадии «конфетки», он попросил знакомых продать в Москве. В столице те быстро нашли покупателей, договорились о хорошей цене, на радостях купили четыре ящика коньяка и закатили грандиозную пьянку. Инструмент банально пропили. Сам мастер не получил с него ни копейки.

Всего Николаем Зуевым сделано более сотни гитар. На многих из них с удовольствием играли свердловские музыканты. Инструмент из лакированного дерева был основным оружием Егора Белкина. Продукцией Зуева был оснащен «Трек», ею же пользовались «чайфы» Шахрин и Бегунов. Женская группа «Ева», с которой Николай возился как продюсер, полностью была укомплектована его же гитарами. Творение своего художественного и технического руководителя «евушки» воспели в песне «поет гитара ZNV» (Зуев Николай Владимирович).

Полностью проблема с качественными и доступными электроинструментами была снята только в 1990-х, когда на возникший в России рынок хлынули гитары, клавиши и барабаны со всего мира.

Музыка немыслима без слушателей. Чтобы отдельные любители рока превратились в массовую аудиторию, как можно большему количеству людей надо было просто узнать о существовании этого жанра. Как же можно было с ним познакомиться?

Музыкальные передачи вражеских «голосов» отпадали — глушилки на Урале работали бесперебойно и всеобъемлюще. Сквозь вой и скрежет опознать что-то знакомое радиослушатели еще могли, но оценить прелесть чего-то нового было совершенно немыслимо. Сперва актуальная западная музыка добиралась до Свердловска в основном на пленках, записанных в столицах. Чуть позже появились оригиналы — фирменные виниловые диски.

Черный рынок западных грампластинок в Свердловске начал формироваться в 1960-х годах стихийно. Поначалу желающих отдать 30–50 рублей (солидные по тем временам деньги) за сорок минут музыки в ярком конверте было немного.

Платежеспособные меломаны кучковались рядом с Чкаловским рынком неподалеку от автовокзала. Как вспоминает патриарх-филофонист Виктор «Патрон» Зайцев, там покупались-продавались-обменивались не только диски, но и вырезки из западных журналов с фотографиями музыкантов, магнитофонные пленки… Ценилась любая информация. Постепенно налаживались каналы поставок пластинок, определялась иерархия «торговых связей».

Появились и свои эксперты. Михаил Орлов, [10] В 1989–1992 годах — редактор газеты «Рок-хроника». хорошо владевший английским, жаловал рок-поэтов типа Боба Дилана. Евгений Лидский уважал «черную» музыку и готов был душу отдать за новинки соула, джаз-рока и фанка. Виктор Зайцев, постоянно гонявший в Питер и Москву за ходовым товаром, по его собственному утверждению, открыл для Свердловска арт-рок. Поначалу именно они формировали музыкальную палитру рынка, заказывая интересные и коммерчески выгодные пластинки «из-за бугра».

Основным источником товара были «выездные» — те счастливчики, кто имел возможность выбираться из закрытого Свердловска за «железный занавес»: артисты, спортсмены, иногда даже партийные и комсомольские функционеры. С воротилами музыкального бизнеса, такими, как Зайцев, у них был налажен взаимовыгодный контакт: «выездные» всегда заранее звонили и спрашивали: «Диктуй, что тебе привезти. А если будет что-то новое, тебе брать?» Так в Свердловске узнавали о появлении в мире новых артистов, групп и даже стилей.

Конечно, несанкционированные контакты с заграницей не могли не привлечь внимание компетентных органов. Да и то, что на пластинках куются явно нетрудовые доходы, восторгов у людей в погонах не вызывало. На рынке меломанами занимался капитан Эдгар Юрьевич Долевский. Комсомольцы-оперативники таскали непонравившихся им обладателей пластинок в его маленький домик, стоявший на краю рынка, и там их допрашивали и ощипывали. Те, кто просто лишался винила, избегнув сообщений по месту работы и оргвыводов, считали, что легко отделались.

С открытием «Граммофона» на Первомайской рынок стихийно перетек к новому магазину. Комсомольские оперативники не оставляли нелегальную торговлю без внимания и здесь, но хитрые барыги нашли способ противодействия. Они наладили приятную во всех отношениях дружбу с миловидными продавщицами «Мелодии» и прятали свои пухлые портфели с дисками прямо под прилавком. Этот бастион советской торговли был для комсомольских активистов не доступен. Новое торжище получило название «пятак», но в центре города оно просуществовало недолго. В скором времени недалеко от железнодорожной станции «Шувакиш» власти специально заасфальтировали несколько гектаров пустыря и открыли новый вещевой рынок, знаменитую на весь СССР «Тучу». Рядом с продавцами импортных шмоток, автозапчастей и дефицитного ширпотреба несколько рядов образовали и торговцы пластинками.

«Туча» стала не просто Меккой для любителей современной музыки со всего региона. Место торговли западной музыкой являлось своеобразным питомником для рок-музыки отечественной, причем как в прямом, так и в переносном смысле. В электричках, набитых винилом и следовавших на Шувакиш, познакомились создатели «Чайфа», там же образовался творческий дуэт отцов «Апрельского марша». Мелодии и ритмы зарубежной эстрады, прибывавшие на тех же электричках, расширяли сознание свердловских музыкантов, влияли на их творчество. Недаром Виктор Зайцев утверждает, что, если бы он в начале 1970-х не привез в Свердловск «Emerson, Lake & Palmer», никакого Пантыкина бы не было.

«Туча» воздействовала не только на музыкантов, но и на их слушателей, формируя потенциальную аудиторию свердловского рока. Ее влияние испытывали люди, чья нога никогда не ступала на перрон станции «Шувакиш». Те, кому дорогие фирменные пластинки были не по карману, без музыки не оставались. Все новые диски первым делом попадали в студию звукозаписи на Луначарского. Там лучшие из них переписывались, тиражировались и расползались по всей области на магнитофонных пленках. Руководитель студии Марик Гельфенбейн жил в соседнем с местом работы подъезде. Регулярные проверки центрального офиса звукозаписи на благонадежность заканчивались ничем — вся стремная музыка записывалась прямо у Марика дома. Хотя два этих помещения и разделяли всего несколько метров, проверять частную жилплощадь чиновники из отдела культуры прав не имели.