Дмитрий Карасюк - Свердловская рок-энциклопедия Ритм, который мы...

Первая половина 1986 года стала бабьим летом в истории «Урфина Джюса». Начал приобретать реальные черты долгожданный четвертый альбом, были отрепетированы две композиции для него — «Открытое пространство» и «Карающийый ангел». Группа полным ходом готовилась к июньскому фестивалю рок-клуба. Но бабье лето никогда не бывает долгим… Пантыкин об этом, видимо, забыл: «Коля Грахов уговорил нас сыграть на фестивале, упирая на то, что „УД“ — свердловская классика. И мы, чудаки, взяли Могилу, который напился, и просрали выступление. После этого вообще все кончилось».

Провал действительно был сокрушительным. Не посторонние зрители, а своя родная публика осталась к музыке «Урфина Джюса» совершенно равнодушной. Обвиненный во всех смертных грехах Могилевский был тут же торжественно уволен, но это уже ничего изменить не могло. Утешения, что «Пантыкин отлично смотрелся в программах Белкина и Скрипкаря», еще больше язвили душу Александра.

После фестиваля трио собиралось несколько раз, строило «УД» шные планы, но их несбыточность была понятна им самим. Нет, они не расставались, вместе работали на концертах Белкина и над записью Насти Полевой, но «Урфина Джюса» больше не существовало. «„УД“ состоялся максимум на 20 % своего потенциала, — резюмирует Назимов. — У нас осталось страшно много материала, работали над четвертым альбомом, но не сложилось…»

За следующие два с половиной года Егор, помимо собственного проекта, успел поиграть в «Наутилусе», Назимов — поработать с «Чайфом» и с тем же «НП». Пантыкин, помимо деятельного участия в группе «Кабинет», писал музыку для театра и телевидения. Кроме того, Александр постоянно возился с молодыми перспективными группами. Активным участием в судьбе начинающих он отличался всегда. В 1983 году помогал «Наутилусу» записывать первый альбом, в 1985-м — участвовал в творческой судьбе Насти Полевой и «Апрельского марша», в 1986-м — пестовал «Агату Кристи». Пантыкинские выпестыши быстро вырастали и двигались по жизни уже самостоятельно, с благодарностью вспоминая советы старшего товарища. Сан Саныч продолжал воспитывать молодых на собственном примере, негодуя на леность некоторых учеников: «Много раз в рок-клубе я предлагал музыкантам: „Поправьте вот здесь и здесь, будет лучше!“ — „А зачем нам это? И так сойдет“. Для них вопрос качества песни не был вопросом жизни и смерти. Этот русский пофигизм многим сослужил плохую службу. Только те группы, которые пахали, те и состоялись. Вот мы фигачили часами ежедневно».

«Урфин Джюс» эти два года мирно покоился на мемориальном кладбище легенд уральского рока. Надгробная плита зашаталась в начале 1989 года. У оставшегося не у дел менеджера «Наутилуса Помпилиуса» Бориса Агреста сохранилось все необходимое для продолжения концертной деятельности: штат администраторов, завязанные контакты, составленный гастрольный график и договор с балетом «Тодес». Не хватало только группы, которая могла бы с триумфом объехать всю страну. Агрест предложил Пантыкину возродить «Урфин Джюс»: «Ты же композитор, напиши пару хитов, типа „Я хочу быть с тобой“, и весь балет наш». Саша согласился: «Внутренне я все еще не мог смириться с тем, что фантазия кончилась и четвертого альбома „УД“ так и не получилось. Но идея Агреста с самого начала была чисто коммерческой, и то, что это не „Урфин Джюс“, я понял почти сразу».

Новый состав реанимированной группы получился предельно профессиональным. Сам Пантыкин встал за клавиши, доверив бас-гитару Александру Доброславину (экс-«Встречное движение»). За барабаны сел Андрей Котов (экс-«Трек», «Кабинет»). В гитаристы позвали ветерана филармонических коллективов Александра Деулина. В таком виде новый «УД» отправился в Москву, где дебютировал на фестивале «Звуковой дорожки» газеты «Московский комсомолец» в спорткомплексе «Олимпийский». Свердловчане приехали ночью настраиваться. Сначала весь персонал поражался — надо же, сам «Урфин Джюс» приехал! Название группы слышали все. То, что стояло на сцене, оказалось бутафорией: барабаны, комбики, все было не подключено. Персонал так же дружно начал смеяться: «Надо же, у них нет фонограммы!»

Агрест договорился, и за одну ночь в студии «Мелодии» фактически нелегально «Урфин Джюс» записал фонограмму. Обстановка была нервная. Котов не слышал ничего в наушниках, Деулин, стоя один в огромном павильоне, никак не мог справиться со своим соло. В конце концов, 9 песен все-таки записали. С готовой «фанерой» «Урфин Джюс» за четыре дня, с 13 по 16 апреля, восемь раз в смешанной эстрадно-рокерской солянке выступил перед полным «Олимпийским».

Ночная запись на «Мелодии» получила распространение под названием «5 минут неба». «Эти песни мы с Ильей сочинили в начале 1980-х, когда „УД“ был еще на коне, — говорит Пантыкин. — Альбом получился такой странный, не похожий на три первых. Это, скорее, мой сольник».

После столицы нелегкая гастрольная судьба занесла «УД» в белорусский город с говорящим названием Жлобин. Репетировали на местном стадионе. Там же должен был проходить и концерт. Гениальная менеджерская идея заключалась в том, что билеты продавали прямо на выходе из градообразующего предприятия в день выдачи зарплаты. Но местная милиция почему-то воспротивилась такому способу продвижения уральского рока в белорусские массы и задержала продавцов для проверки. Их с извинениями отпустили после того, как с завода вышел последний рабочий. В результате продали всего пять билетов, и концерт не состоялся.

После этой аферы Александр Диулин покинул «Урфин Джюс», и его место занял гитарист Николай Григорьев. На графике гастролей замена никоим образом не сказалась. Агрест договорился с Тюменской филармонией на 10 концертов за три дня. Перед выступлением долго искали барабаны, долго настраивали аппарат. И в результате от волнения на первой песне первого концерта у Пантыкина напрочь пропал голос. «Урфину Джюсу» пришлось превращаться в арт-роковую инструментальную команду. После длинных сольных импровизаций каждого из музыкантов Пантыкин садился к роялю и сдавленным шепотом пел «Чего это стоило мне». Зал сочувственно аплодировал — все понимали, что на их глазах человек совершает подвиг. Правда, концерты это не спасло, часть их пришлось отменять.

«Я тогда думал: „Белкин и Назимов были без образования, может, мне с профессионалами повезет?“ — рассказывает Пантыкин. — Попробовал и понял, что одного профессионализма недостаточно, чтобы быть классной рок-группой». Сами бывшие соратники смотрели на эту жизнь после смерти хладнокровно. «Я спокойно к этому относился, хотя мне не нравились попытки назваться „Урфином Джюсом“, — говорит Белкин. — Но так уж сложилось, что Саша Пантыкин — это „Урфин Джюс“. Хотим мы того или нет, с этим бороться бесполезно».