Юрий Тынянов - Поэтика

Идея глубокого воздействия словесной конструкции на значение, тыняновские анализы семантических трансформаций слова, включенного в стих, намного опередили свое время. Из всех работ Тынянова именно ПСЯ оказала самое сильное я самое плодотворное влияние на позднейшую филологию.

Публикуемый вариант предисловия отличается от напечатанного более органичной для Тынянова терминологией и шире развернутой полемикой - с теорией образа Потебни, а также с некоторыми последующими течениями в поэтике.

1 С критикой теории образности Потебни с позиций противопоставления ей категории "построения" (ср. "конструкция" у Тынянова) впервые выступил В. Б. Шкловский. См. его работы, указ. в прим. 2 на стр. 470, а также статью "Из филологических очевидностей современной науки о стихе" ("Гермес". Сб. I. Киев, 1919, стр. 67).

2 Речь идет об аналогии в теории Потебни между словом и художественным произведением. На ней строится и его теория художественного творчества в целом. Трем элементам слова соответствуют три элемента произведения: внешней форме слова (членораздельному звуку) - внешняя форма поэтического произведения, его словесная воплощенность, внутренней форме слова - образы произведения (характеры, события), которые, как и в отдельном слове, не есть содержание, но знак, или символ, это содержание лишь манифестирующий. Содержание же, представляемое образом, есть третий элемент произведения; его аналог в слове - лексическое значение. Эта аналогия подчеркивает и утверждает фундаментальное положение поэтики Потебни - о поэтичности слова как субстанциональном его свойстве.

Одновременно здесь у Тынянова - скрытая полемика с Г. Г. Шпетом. Ср.: ""Памятник" [...] "Евгений Онегин" - образы; строфы, главы, предложения, "отдельные слова" - также образы" (Г. Шпет. Эстетические фрагменты. III. Пг., 1923, стр. 33).

3 Имеется в виду символическое изложение (с обозначением через X, А, а) Потебней некоторых положений его теории - о значении поэтического образа, его составных частях, идее и содержании и т. п. В книге "Из записок по теории словесности" (Харьков, 1905) некоторые тексты, включающие "иксовые" обозначения, были напечатаны, как видно из сопоставления книги с рукописями Потебни (ЦГИА УССР, ф. 2045), с большими искажениями, что затемняло их смысл.

4 У Потебни на самом деле - более широкое противопоставление: не разговорной речи и стиха, а поэзии и прозы; в последнюю он включал не только обыденную речь, но и язык и категории науки. Но для него, действительно, не было разницы между словом в стихе и словом в прозе, ибо речь шла о "поэтическом слове" и "прозаическом слове", живущем каждое собственной жизнью; и то и другое могло существовать в любом виде речи, независимо от ее принадлежности к стиху или прозе или вообще вне конструкции. Поэтому "темп, размер, созвучие" (А. Потебня. Из записок по теории словесности, стр. 97) не самое существенное для поэзии. Тынянов же, ставя вопрос - в чем специфичность стихового слова и чем оно отличается "от своего прозаического двойника" (ПСЯ, стр. 75), - решал его только обращением к фактам конструкции: стиховое слово включается в ритмическое единство, где действуют (в терминологии ПСЯ) факторы тесноты стихового ряда, динамизации и сукцессивности речевого материала. Потебнианскую теорию образа Тынянов также критиковал за "игнорирование конструкции, строя" (ПСЯ, стр. 168), которые, по Тынянову, являются решающими; поэтому "не одно и то же образ стиховой и образ прозаический" (ПСЯ, стр. 170). Следует отметить, впрочем, что Тынянов, развивая свои положения о конструктивной роли ритма, об эквивалентах текста, обращался и к некоторым мыслям Потебни (см. ПСЯ, стр. 46, 40). Правда, в последнем случае, ссылаясь на указание Потебни относительно усиления ритмических элементов в эволюции поэзии, Тынянов специально оговаривает, что это указание "не имело отношения к общей системе Потебни". Неясно, однако, что можно считать "системой Потебни", - его обобщающая работа по поэтике "Из записок по теории словесности" не была завершена, и многие фрагменты ее показывают, что в позднейшие годы теоретические взгляды Потебни времени "Мысли и языка" подвергались авторевизии, и иногда существенной.

Как сторонник психологического метода, Потебня исходил из бытия произведения в воспринимающем сознании. Но, созерцая движение слова в поле этого сознания, он пытался прежде всего постичь взаимоотношение структурных элементов самого слова и самого текста. Его последователи не пошли в этом направлении. "Единственный путь, - писал А. Г. Горнфельд, - это восхождение к автору, к его духовному миру" (А. Горнфельд. Пути творчества. Пг., 1922, стр. 113). Легко отходил от текста и обращался к "личному душевному складу" поэта, его "психологическому диагнозу" и Д. П. Овсянико-Куликовский. Теорию возникновения и восприятия слова и текста ученики Потебни расширили до зыбких пределов "психологии творчества".

5 Полемика с В. В. Виноградовым, провозглашавшим в ряде работ (не исчерпывающих, впрочем, систему его взглядов) "проникновение в индивидуальное поэтическое сознание" "необходимым условием лингвистического анализа" (В. Виноградов. О символике А. Ахматовой. - "Литературная мысль". Альманах I, Пг., 1922, стр. 236). Эти же принципы - в работе Виноградова "О поэзии Анны Ахматовой (Стилистические наброски)", написанной в 1923 г., но опубликованной позже (Л., 1925).

6 В указанной работе главной задачей, которая и была в обозначенных автором пределах выполнена, В. В. Виноградов считал "показать характерные особенности семантических сплетений в поэзии Ахматовой и обусловленные ими индивидуальные отличия в значении символов, определив пути движения словесных ассоциаций в языковом сознании поэтессы" ("О символике А. Ахматовой", стр. 92).

7 Сергей Игнатьевич Бернштейн (1892-1970) - лингвист, автор работ по стиху и проблемам звучащей художественной речи, в это время - заведующий Кабинетом изучения художественной речи при Разряде истории словесных искусств ГИИИ. С Тыняновым он был хорошо знаком еще по Петербургскому университету, где в 1912-1915 гг. занимал должность библиотекаря Пушкинского семинария (curriculum vitae от 7 мая 1924 г.- ЛГАЛИ, ф. 3289, оп. 2, ед. хр. 55, л. 105); в ГИИИ они вели совместный семинарий по лексикологии поэтического языка. Активное творческое сотрудничество Бернштейна и Тынянова в ГИИИ было связано именно с проблематикой ПСЯ, входившей в круг их общих научных интересов. См. также комментарии к статьям "Ода как ораторский жанр" и "Вопрос о Тютчеве".

8 Опояз - общество изучения поэтического языка. Некоторые из основных его идей впервые были обнародованы в кн. В. Б. Шкловского "Воскрешение слова" (1914); в 1916-1919 гг. его участники группировались вокруг "Сборников по теории поэтического языка". В curriculum vitae, представленном в ГИИИ 15 октября 1920 г., В. Б. Шкловский писал: "В 1915 г. вернулся в Петербург и, организовав кружок филологов, издал первый "Сборник по теории поэтического языка" [...] В 1916 г., служа в авиационной роте, издал второй "Сборник" б [...] В 1917 г. поехал на фронт, был ранен в живот при июньском наступлении. Конец войны провел в Северной Персии. В 1918 г., вернувшись в Петербург, редактировал сборник "Поэтика"" (ЛГАЛИ, ф. 3289, оп. 1, ед. хр. 66, л. 51). Согласно Р. О. Якобсону, решение о создании общества было принято на обеде в квартире О. М. Брика в феврале 1917 г. (кроме Брика и Якобсона присутствовали В. Б. Шкловский, Б. М. Эйхенбаум и Л. П. Якубинский). - R. Jakobson. Selected Writings, v. II. The Hague - Paris, 1971, p. 529-530. См. его заметку о Брике в кн.: Michigan Slavic Materials, № 5. О. M. Brik. Two Essays on Poetic Language. An Arbor, 1964. Устав Опояза имеется в нескольких экз. в ЦГАЛИ (ф. 1646, оп. 1, ед. хр. 27; ф. 562, оп. 1, ед. хр. 812; ф. 1527, оп. 1, ед. хр. 727).