Юрий Тынянов - Поэтика

От ризы сыплет свет румяный

В поля, в леса, во град, в моря

для Ломоносова было определенным жестом: "Протяженною рукою указать; усугубленным оныя тихим движением кверху и книзу показать важность вещи" (пример Ломоносова).

Последний жест особенно интересен: кроме жестов "иллюстрирующих", "подражающих" в системе Ломоносова имелись жесты "метафорические", подчеркивающие значение не прямо, но через общую (или примышляемую) и данному слову и данному жесту окраску. Ода строилась по принципу "смешения страстей" и подобных интонационно-жестовых элементов.

И семантика поэтического слова строится под углом установки; момент ораторского воздействия, вызывающий требование разнообразия, внезапности и неожиданности, приложенный к стиху, вызывает теорию образов: самою важною в слове является "сила совображения", "дарование с одною вещию, в уме представленною, купно воображать другие, как-нибудь с нею сопряженные". "Сопряжение идей" более ораторски действенно, чем единичные "простые идеи" 24. Слово все дальше отходит от основного признака значения: "витиеватое рассуждение имеет в себе нечто нечаянное или ненатуральное, однако самой предложенной теме приличное и тем самим важное и приятное <...>" ( 11). Витиеватые речи рождаются от "перенесения вещей на неприличное место" ( 77). Витийственная организация оды рвет с ближайшими ассоциациями слова как наименее воздействующими: "далековатые идеи", "будучи сопряжены <...> могут составить изрядные и к теме приличные сложенные идеи" (Риторика 1748 г., 27).

Итак, связь или столкновение слов "далеких" (по терминологии Ломоносова - "сопряжение далековатых идей"; идея - слово в его конструктивной функции, слово развертываемое) создает образ; обычные семантические ассоциации слова уничтожаются, вместо них - семантический слом 25. Троп осознается как "отвращение" или "извращение" - выражение Ломоносова, превосходно подчеркивающее ломаную семантическую линию поэтического слова 26. Излюбленным приемом Ломоносова является соединение союзом далеких по лексическим и предметным рядам слов (по-гречески): С пшеницей, где покой насеян [VIII, 29]

От Вас мои нагреты груди

И Ваши все подданны люди [VIII, 35].

Остывшей труп и стыд смердит [VIII, 49].

Эпитет Ломоносова перенесен на слово часто от соседнего лексического ряда: "палящий звук"; ср. целый стих: "Победы знак, палящий звук" (следует отметить звуковое соответствие па-з-к, па-з-к); "подданна мысль"; ср. целый стих: "Подданна хочет мысль моя" (в последнем примере характерна синтактическая инверсия).

Сказуемые подбираются подчеркнутые, передержанные, не соответствующие основному признаку подлежащего; всякое действие гиперболично:

В пучине след его горит. [VIII, 391].

Что бьет за странный шум в мой слух? * [VIII, 21].

Так Ломоносов использует образы библейские, близкие по принципу построения:

Руками реки восплескали 27.

Здесь - не случайное "влияние", в подбор близкого материала. Реализация образа совершается при этом дальнейшим развертыванием одной из сопряженных "идей"; чем сильнее словесная реализация, тем глубже семантический слом, тем более в темный план уходит ясность предметно-семантического ряда:

Восторг внезапный ум пленил,

Ведет на верьх горы высокой [VIII, 16].

Там холмы и древа взывают

И громким гласом возвышают

До самых звезд Елисавет [VIII, 137-138].

На протяжении трех последних строк совершается словесная реализация: взывает - громким гласом; возвышают - до самых звезд, причем в результате семантическая бледность подлежащих ("терминов идей") холмы и древа.

При той важной роли, которую играет в оде ее звуковая сторона, "сопряжение идей" должно было опереться на нее **.

* Обратить внимание на звуковую метафору, поддерживаемую метром.

** Ср. позднее La Harpe: "Quoique les pensees soient partout un merite essentiel, elles le sont dans une ode moins, que partout ailleurs, parce que l'harmonie peut plus aisement en tenir lieu" 28.

Для Ломоносова характерна семасиологизация частей слова; см. Грамматику, 106: "Началом (речения. - Ю. Т.) причитаются те согласные буквы к последующей самогласной, с которых есть начинающееся какое-нибудь речение в российском языке тем же порядком согласных, например: у-жа-сный, чу- дный, дря-хлый, то-пчу, ибо от согласных сн, дн, хл, пч начинаются речения снегъ, дно, хлебъ, пчела" [VII, 428].

Слово разрастается у Ломоносова в словесную группу, члены которой связаны не прямыми семантическими ассоциациями, а возникающими из ритмической (метрической и звуковой) близости. Это выражается в повторениях и соседстве слов либо тождественных, либо сходных по основе 29.

Слов тождественных:

Отца отечества отец! [VIII, 51].

Отрада пойдет вслед отраде

<...>

И плески плескам весть дадут [VIII, 107].

Что вихри в вихри ударялись,

И тучи с тучами спирались,

И устремлялся гром на гром [VIII, 141].

Герою молвил тут Герой [VIII, 23].

и т. д.

Слов, родственных по основе:

Долы скрыты далиной [VIII, 10].

К хвале Твоих доброт прехвальных [VIII, 41].

Твоей для славы лишь бы слыло [VIII, 51].

Превысить хочет вышню Власть [VIII, 38].

Успело твой отпор попрать [VIII, 49].

Это выражается, далее, в том, что слово у Ломоносова окружается родственною звуковой средой; здесь играет роль и отчетливая семасиологизация отдельных звуков и групп, и применение правила о том, что "идея" может развиваться и чисто звуковым путем, путем анаграммы (напр.: мир - Рим) 30.

За нами пушки, весь припас,

Прислал что сам Стокгольм про нас [VIII, 49].

Какую здесь достали честь,

Добычи часть друзьям дарите [VIII, 49].

Во днях младых сильна держава,

Взмужав до звезд прославит ту [VIII, 51]?

Нередки переходы таких сгущенных в звуковом отношении строк в звуковые метафоры 31.

Горят сердца их к бою жарко;

Гремит Стокгольм трубами ярко [VIII, 46].

Стигийских вод шумят брега,

Гребут по ним побитых души [VIII, 49].

Кумиров мерсских мрак прогнал [VIII, 39].

Смущает мрак и страх дорогу [VIII, 25].

Полков лишь наших слышен плеск [VIII, 40].

За холмы, где паляща хлябь [VIII, 19].

Горы выше облаков

Гордыя главы вздымают [VIII, 9].

Грозных туч не опасаюсь,

Гордость что владык разят [VIII, 12].

От устья быстрых струй Дунайских,

До самых уских мест Ахайских [VIII, 40].

Этим особым уклоном в семасиологизацию звуков объясняется, вероятно, и то обстоятельство, что рифмы Ломоносова являются не звуковыми подобиями конечных слогов, а звуковыми подобиями конечных слов, причем решает здесь, по-видимому, семантическая яркость тех или иных звуковых групп, а не подобие конечных слогов: 1) голубями - голосами, 2) брега - беда, 3) рабы - рвы, 4) струях - степях, 5) вступи - вси, 6) рвы - ковры, 7) пора - творца, 8) звездами - ноздрями.

Расположение звуковых повторов совпадает иногда у Ломоносова с ритмическими членениями, подчеркивая деление ритмических рядов на периоды и противополагая друг другу эти ритмические периоды: