неизвестен Автор - История русской литературы в четырех томах (Том 3)

Политическая острота проблематики и четкость ее социальной направленности сочетаются в романе с утверждением идеи непротивления злу как главного средства общественного обновления и силы, помогающей каждой личности преодолеть власть и соблазны этики "общего уровня".

В качестве несомненной истины открывается Нехлюдову знание о том, "что все то страшное зло, которого он был свидетелем в тюрьмах и острогах, и спокойная самоуверенность тех, которые производили это зло, произошло только от того, что люди хотели делать невозможное дело: будучи злы, исправлять зло. Порочные люди хотели исправлять порочных людей и думали достигнуть этого механическим путем. Но из всего этого вышло только то, что нуждающиеся и корыстные люди, сделав себе профессию из этого мнимого наказания и исправления людей, сами развратились до последней степени и не переставая развращают и тех, которых мучают" (32, 442), К этому знанию, обретаемому после давно свершившегося отречения от своего "сословия", Нехлюдов логически подводится на протяжении всего романа. Его обращение к заповедям Нагорной проповеди закономерно и органично. Критическое прочтение Евангелия результат той "духовной жизни", которая началась для героя после встречи с Масловой в суде. Финал романа - воспроизведение в максимально сжатой форме исповедальных страниц трактата "В чем моя вера?" и того нового "жизнепонимания", которое излагается в работе "Царство божие внутри вас". В первом трактате каждая из пяти заповедей, внезапно "открытых" Нехлюдовым, "очищается" Толстым от "искажений" веков, во втором - противопоставляется "этике" правительственного и церковного насилия. В тексте самого романа обращение Нехлюдова к Евангелию готовится и сценой богослужения, совершаемого для заключенных ("кощунством и насмешкой" над заповедями Христа), и делом осужденных сектантов (толкующих эти заповеди не по общепринятым канонам), и судьбою Селенина, вернувшегося от неверия к вере "официальной" и "всем существом" сознававшего, "что эта вера <...> была что-то совсем "не то"" (32, 283).

Тема "воскресения" в романе перестает быть, как известно, личной темой автобиографического героя Толстого. Нравственное прозрение Нехлюдова совершается в начале повествования. Дальнейшей задачей героя становится дискредитация всего общественного устройства и отрицание его. С темой "воскресения" писатель связывает вопрос об исторических судьбах народа, общества и человечества, что существенным образом отражается на художественной структуре романа: образом психологически развивающимся и стержневым в движении сюжета впервые в творчестве Толстого становится героиня из парода.

Психологическое развитие образа Масловой слагается в романе из двух противопоставленных друг другу процессов и в этом отношении находится в полном внутреннем единстве с принципом контрастного сопоставления, который в художественной структуре романа является ведущим. Жизнь Масловой на "воле" от первых шагов в господском доме с его соблазнами "сладости" до начальных месяцев ее пребывания в остроге - постепенное и закономерное "омертвление" души. Нравственная чистота, которая сохраняется в героине при всей глубине ее "падения", теряет способность быть силой активной и становится лишь источником духовно болезненных ощущений, возникающих всякий раз при воспоминании о том мире, "в котором она страдала и из которого ушла, не поняв и возненавидев его" (32, 167).

Но изображение социальной закономерности трагедии героини из народа лишь одна из задач Толстого. Непонимание мира зла, восприятие общепринятых и узаконенных "норм" человеческих отношений как должных определяется писателем как "темнота незнания" (32, 304). Это понятие употребляется в романе в сцене вынесения Нехлюдовым нравственного приговора самому себе и связывается с его интеллектуальным прозрением.

В прямую зависимость от преодоления "темноты незнания" ставится в романе и движение к истине народного сознания. Нравственное воскресение Масловой, "оживление" ее души происходит в "неволе" - в остроге и на этапе в Сибирь. При этом самое "решительное и самое благотворное влияние" (32, 363) оказывают на нее политические ссыльные, о которых и в самом романе и в ряде публицистических работ 90-х гг. Толстой говорит как о "лучших людях" своего времени. Именно они возвращают Масловой веру в добро и в себя, перерождают ее "ненависть к миру" в желание понять его и противостоять всему, что не совпадает с нравственным чувством: "Она очень легко и без усилия поняла мотивы, руководившие этими людьми, и, как человек из народа, вполне сочувствовала им. Она поняла, что люди эти шли за народ <...> жертвовали своими преимуществами, свободой и жизнью за народ..." (32, 367). Духовное воскресение народа открыто связывается в романе с деятельностью "политических". И в этом - нравственное оправдание революционной деятельности (при всем неприятии Толстым насильственных методов борьбы) как исторически закономерной формы социального протеста против "царствующего зла".

Нравственное всегда являлось для Толстого главной формой осмысления социального. [35] Подводя итоги развития русского демократического романа, "Воскресение" утверждает неизбежность народной революции, которая понимается Толстым как "революция сознания", приводящая к неприятию всех форм государственного и классового насилия. Эта тема становится ведущей в наследии писателя 900-х гг.

----------------------------------------------------------------------

[1] Некрасов Н. А. Полн. собр. соч., т. 10. М., 1952, с. 240-241 (письмо к Толстому от 2 сентября 1855 г.).

[2] Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 47. М.-Л., 1937, с. 201. (Ниже ссылки в тексте даются по этому изданию).

[3] О важности толстовской идеи нравственного совершенствования человека для нашей современности см.: Храпченко М. Б. Лев Толстой как художник. М., 1971, с. 522-525.

[4] В письме к Н. Н. Толстому в июне 1846 г. Л. Н. Толстой называет этот замысел книгой (см.: Гусев Н. Н. Л. Н Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 г. М., 1954, с 211).

[5] О нравственных исканиях героя молодого Толстого см.: Бурсов Б. И. Л. Толстой. Идейные искания и творческий метод. 1847-1862. М., 1960.

[6] Бочаров С. Г. Л. Н. Толстой и новое понимание человека. "Диалектика души". - В кн.: Литература и новый человек. М., 1963, с. 241; см. также: Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей, М., 1972, с. 134-164.

[7] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 101.

[8] См.: Куприянова Е. НI. "Мертвые души" Н. В. Гоголя. (Замысел и воплощение). - Рус. лит., 1971, № 3, с. 62-74; Смирнова Е. А. Творчество Гоголя как явление русской демократической мысли первой половины XIX века/ В кн.: Освободительное движение в России. Межвузовский сборник, № 2. Саратов, 1971, с. 73-88.

[9] См.: Чичерин А.В. Возникновение романа-эпопеи. М., 1958, с. 572.