Дональд Томпсон - Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства

Ценовые пузыри возникают в тех случаях, когда стоимость ценных бумаг или иных активов растет быстрее, чем инфляция или доходы, и превышает оценку, оправданную так называемыми фундаментальными факторами. Для финансовых активов «фундаментальный фактор» имеет куда более непосредственное значение, чем для активов художественного рынка. Является ли репутация художника фундаментальным фактором? А ограничение количества копий для скульптуры пятью штуками? Какую дополнительную ценность прибавляет работе позиционирование ее как возможности для нового владельца войти в элиту коллекционеров? Является ли рыночная стоимость лишь тем, что готов предложить участник торгов?

Мир современного искусства в его верхнем сегменте – дилеры, агенты и аукционные дома – устроен куда сложнее и продуманнее, чем принято думать. После выхода двух моих предыдущих книг меня часто просили объяснить некоторые из этих явлений: что, как и почему. Подразумевается, что я, будучи экономистом и ученым, должен это знать. Какие-то явления я уже начал понимать, другие меня по-прежнему обескураживают.

Поведенческая экономика предлагает ряд объяснений, которые я включил в эту книгу. Одни из них объясняют иррациональность при принятии решений. Другие подразумевают стремление скорректировать индивидуальное поведение при продвижении искусства на рынке, манипулировать им. Под манипуляцией подразумевается влияние на выбор путем изменения поведения человека предсказуемым образом, но без изменения его экономических стимулов. Когда в магазине фрукты размещают на уровне глаз, это считается манипуляцией, а запрет фастфуда – нет.

Мой любимый пример в связи с манипуляцией не имеет отношения к искусству и, возможно, представляет собой избитую городскую легенду. Речь в нем идет об урагане «Сэнди», обрушившемся на Нью-Йорк в 2012 году. За несколько часов до пика урагана полицейские обошли все дома в районе Стэйтен-Айленд, расположенном почти на уровне моря, предупреждая жителей о необходимости срочно покинуть дома. Многие хотели остаться, чтобы защитить свое имущество от мародеров. Рассматривался вариант принудительной эвакуации. Вместо этого полицейские предложили «отказникам» перманентные маркеры и попросили написать на руках номера социального страхования, чтобы легче было идентифицировать тела после урагана. Многие после минутного размышления вернули маркеры и решили эвакуироваться.

В мире художественных аукционов явной манипуляцией является ситуация, когда аукционный дом дает потенциальному покупателю возможность ознакомиться со списком предыдущих владельцев предлагаемого лота и музейных выставок, в которых участвовало произведение. Более тонкая манипуляция – изменение цвета стен аукционного зала, чтобы обеспечить правильное окружение для предлагаемого лота. Для реализации картин импрессионистов на ноябрьских торгах «Сотбис» стены в зале торгов перекрасили в желтовато-белый цвет с целью представить работы на нейтральном фоне. Сразу после торгов зал покрасили в темно-синий с отливом – в цвет обивки на стульях. Предполагалось, что это создаст более подходящее настроение для восприятия современного искусства.

Некоторые аукционные дома используют оттенки голубого и синего для продажи современного искусства как символ открытости, а шоколадно-коричневый фон сопровождает произведения старых мастеров, символизируя вечность и землю. Умеренно дисгармоничное сочетание цветов используется как фон для абстрактных работ с целью вызвать ощущение творческой свободы. Выбор основывается на интуиции профессиональных аукционистов (говорят, все они женщины). Научная литература о восприятии цвета указывает, как различные оттенки могут влиять на социальное взаимодействие, но не на то, как они влияют на оценку объектов. Большинство культур приписывает цветам определенные значения, но в разных культурах эти значения разные. Когда в аукционном зале собираются коллекционеры – представители самых разных культур, сложно понять, как выбрать правильный цвет для увеличения продаж.

Еще менее очевидная манипуляция – цитата, приведенная в начале данной главы: «Восхищаться искусством – свойство человека, приобретать его – удел божества». Эта фраза послужила заголовком рекламы аукциона «Кристис» в мае 2015 года, занимавшей целую полосу в воскресном выпуске New York Times и стоившей рекламодателю 114 тысяч долларов (как указано в расценках издателя на рекламу) и в лондонской Financial Times – там она стоила около 60 процентов от нью-йоркской цены. За цитатой следовал набранный куда более мелким шрифтом текст: «Вы, возможно, слышали о нашей рекордной неделе продаж в Нью-Йорке. Впервые нам удалось объединить в одном пространстве некоторые из самых знаменитых произведений мирового искусства».

Заголовок был призван вызвать скорее мысли о роскоши, чем об искусстве. Задача рекламы «Кристис» (и «Сотбис») отнюдь не сообщить о времени проведения аукциона. Любой потенциальный участник уже в курсе даты и места проведения торгов, аукционный дом уже связался с ним или с ней и вручил каталог. Цель рекламы – заверить тех, у кого есть средства торговаться на вечернем аукционе дома «Кристис», в эксклюзивности и высоком статусе события. Она подсказывает участнику торгов, насколько приобретение произведения искусства у «Кристис» престижней обычной покупки дорогого предмета.

Роскошь подразумевает два ценностных компонента: роскошь для себя и роскошь, которая другим представляется недостижимой. Последнее становится возможным лишь в том случае, если людей, понимающих, что именно воплощает собой бренд «Кристис», намного больше, нежели тех, кто может участвовать в торгах. Взять, например, аукционный дом «Бонэмс», где также продают дорогие товары, но без притягательного флера предметов роскоши. Мало кто скажет: «Приходите на ужин, мечтаю показать вам мою новую картину, которую я купил у „Бонэмс“».

Следующие главы посвящены работам, проданным на двух уникальных торгах – «Кристис» осенью 2013 года и «Сотбис» весной 2014 года. Далее речь пойдет о ценности искусства, «больше чем искусстве», дестабилизации художественного рынка, мире музеев и о том, как играть с пузырем искусства.

Читая о безумном поведении на торгах и о рекордных ценах, помните, что в рациональном мире, где существовало бы соглашение относительно ценности искусства, спекуляций было бы меньше. Для подобного «соглашения» должен быть экономический термин; описывая этот феномен, специалисты по поведенческой экономике прибегают к так называемой теореме Граучо. Граучо Маркс не был экономистом – он был американским комиком и считался одним из лучших эстрадных актеров своего времени. Граучо Маркс умер в 1977 году в возрасте восьмидесяти шести лет и в последний раз вышел на сцену за неделю до смерти. Теорема Граучо – это его заявление о том, что он никогда не вступит в клуб, где стандарты настолько низкие, что этот клуб готов принять его, Граучо Маркса, в качестве члена.