Елена Грицак - Кёльн и замки Рейна

Тем не менее главным для средневекового германца являлось не мясо, а зерновые продукты: хлеб, пиво, разнообразные каши, булки, коржи, пироги, пряники, крендели. В этом разница между аристократическим и крестьянским столом выражалась уже не в количестве, а в качестве: богаче дом – светлее хлеб, от черного каравая до белой пшеничной булки из графской пекарни. По сравнению с зерновыми все остальные продукты, даже мясо, считались деликатесами.

Сегодня рейнские немцы не жалуют рыбу, видимо, забыв, что в рационе предков она играла очень важную роль. С трудом добытая из речных вод, она охотно поедалась в пост, который католическая церковь устраивала 70 дней в году. Самые благочестивые последователи Христа отказывались от скоромного по пятницам и субботам, а ревностно верующие постились каждую среду. В такие дни мясо, птица и молочные продукты оставались в закромах, а повар приходил на кухню к вечеру, ведь господа ели только один раз в сутки, отказываясь от завтрака и дневных закусок.

Едва крестоносцы познакомили соотечественников со специями, в Германии появилась по-восточному крепко приправленная еда. Дешевые местные специи, исключая соль, хотя и были доступны всем слоям населения, употреблялись с большой экономией. Такое же благоговение немцы испытывали перед дорогими заморскими приправами, поступавшими из Африки и средиземноморских стран. Так, крошечная баночка шафрана оценивалась дороже коровы, фунт мускатного ореха стоил 7 быков, еще более высокими цены были на перец, имбирь, корицу. Впрочем, тот, кто хотел продемонстрировать свое богатство, в данном случае не скупился и сыпал перец даже в вино.

Ни одна гора вблизи Крейцнаха не открывает взгляду такую обширную панораму, как Ганс. С его вершины хорошо просматриваются жутковатые каменные ущелья с выступами и пропастями, оскаленными, словно звериные пасти. Хаотичное нагромождение камней внезапно переходит в очаровательные долины, исполненные порядка и весело зеленеющие обильной, почти южной растительностью. Стоит лишь удивляться, настолько разные виды могли возникнуть и мирно соседствовать в столь тесном для природы пространстве. К радости странника, мрачное и пугающее, красивое и возвышенное здесь соединяется в единый ансамбль, не оставляющий места скуке, неизбежной при созерцании однообразных красот. Весьма радует тот факт, что над созданием грандиозной композиции вместе с природой потрудился человек. Наиболее ярким примером этого сотрудничества служат рейнские крепости, каждая из которых, внося оживление в дикую прелесть края, является своеобразным историческим документом.

Крепость Бюрресхайм долгое время находилась в собственности потомков барона Брейдбаха. Построенная на крошечном участке, она выглядела более чем внушительно, во многом благодаря множеству башен – массивных, высоких, по-французски круглых, по-германски квадратных, украшенных деревянной обрешеткой, увенчанных башенками и куполами, похожими на остроконечные колпаки придворных дам.

Несмотря на явную демонстрацию чужеземной моды, Бюрресхайм уже в раннюю пору своего существования служил примером классической германской архитектуры. Замок прекрасно сохранился и снаружи, и внутри, что позволило разместить в его залах выставку предметов, относящихся к быту и культуре Средневековья.

Крепость Бюрресхайм

С вершины Ганса видны остатки некогда огромного Эбернбурга, чье основание относится к временам первых германских рыцарей. Одним из них, по легенде, был хозяин этой крепости, граф Руперт, которому вздумалось посвататься к прелестной Ютте фон Монфор, зная, что красавица согласилась стать женой рейнграфа Генриха. Рассерженный отказом эбернбургский правитель стал помышлять о мести, но судьба уготовила делу иной оборот. Вскоре после неудачного сватовства граф Руперт вышел охотиться на кабана и в самый разгар преследования сломал копье. Стоя без оружия перед разъяренным зверем, он уже обратился к Богу за прощением грехов, но вдруг увидел, как его дикий противник пал, раненный стрелой. Спасителем оказался счастливый соперник; недавние враги подружились, а прекрасная Ютта лишилась и жениха, и поклонника, поскольку ни один из друзей не захотел жениться на девушке, способной стать причиной ссоры.

Помимо владельцев, легендарную известность Эбернбургу обеспечили незнатные обитатели. Так, в анналы истории вошла осада замка Эмихом Баумбургским, когда измученные голодом защитники сумели спасти себя хитростью. Неизвестно, кто высказал идею каждый день закалывать кабана на глазах у врага, но это подействовало, хотя животное на самом деле не убивали, а лишь показывали, что мяса у оборонявшихся хватает. Наблюдая за приготовлениями к обеду, захватчик потерял надежду сломить сопротивление с помощью голода и снял осаду. После ухода врагов эбернбургцы все же закололи кабана-спасителя, устроив сытный, на сей раз настоящий пир.

В конце XV века каждый обитатель Эбернбурга снимал шляпу при упоминании имен Франца фон Сикингена и Ульриха фон Гуттена. Первый, с ранних лет посвятив себя военному делу, принимал участие во всех рыцарских распрях, довольно часто возникавших в те времена. Не только ум и храбрость выделяли его из среды грубой рыцарской братии. Сикинген отличался благородством в бою, проявляя лучшие человеческие качества в мирной жизни. В исторических документах сохранились упоминания о многих его подвигах, причем хронисты не раз подчеркивали, что этот славный рыцарь воевал за правду, старясь защитить тех, кто владел мечом не так искусно, как он. Любой человек мог обратиться к нему, чтобы, например, пожаловаться на злого соседа и получить помощь, доказав причиненный ущерб. В годы его правления ни один влиятельный должник не смел пренебречь обязанностью по отношению к бедной вдове или немощному старику. В замке Сикингена, не зря носившем звание приюта справедливости, находили пищу и кров беглецы, наказанные за прямодушие, среди которых были такие известные личности, как реформаторы Филипп Меланхтон и Мартин Лютер. Доблестный рыцарь не блистал в науках, но к ученым относился с большим уважением, оказывая им такую же помощь, как и слабым согражданам.

Спокойно пребывая в Эбернбурге, отцы Реформации боролись (мечом и деньгами Сикингена) со своими ярыми противниками – доминиканскими монахами. В одной из комнат замка долгое время работал гонимый отовсюду Иоганн Рейхлин, известный как создатель еврейского словаря и еврейской грамматики, а также произведений, способствовавших развитию критической мысли в изучении Библии. Подобного рода сочинения, как и вся еврейская литература, были запрещены в государствах Священной Римской империи. Сикинген, помимо того, что взял под защиту автора, убедил императора Максимилиана в несправедливости осуждения трудов, где не содержится ничего обидного для христианина. Он сумел доказать, насколько верны высказанные в них мысли, тогда как запрет на такие книги мог бы духовно вооружить врагов просвещения и католической веры. Немного позже рыцарь получил подкрепление в лице Ульриха фон Гуттена, выпустившего в свет сочинение «Epistolea obscurorum virorum», в котором осмеивались противники Рейхлина, после того осужденные народом.