Александр Флоря - Русская стилистика - 2 (Словообразование, Лексикология, Семантика, Фразеология)

Аналогичный пример - тоже из Пушкина - с другим названным эпитетом:

Вдруг она, моя душа,

Пошатнулась, не дыша,

Белы руки опустила.

Плод румяный уронила

"Физическим движениям героини соответствуют душевные движения автора. И вдруг забывается традицинность постоянного эпитета "белы руки", "постоянное" обнаруживает свою текучесть - и мы видим рядом с румяным яблоком мертвенную белизну царевниных рук"21. Можно было бы сказать, что, когда фольклорные эпитеты употребляются в художественной литературе, они максимально утрачивают свой буквальный смысл, но приобретают особую функцию - подключают авторский текст к народно-поэтической образной системе, подчеркивают экзотичность, "сказочность" сюжета и т.п. Но, как видим, у больших поэтов значение этих формулировок более сложно. Эти штампы подвергаются деидиоматизации, в них актуализуется изначальная семантика, вносящая в текст дополнительные краски и оттенки.

Наконец, такие определения могут употребляться в своем собственном абсолютно прямом - значении, предельная буквальность которого иногда порождает особые экспрессивные смыслы, более сильные, чем любой эпитет. Вот, например, фрагмент рассказа одного великого актера - А.А. Остужева - о другом - Томмазо Сальвини (оба, кстати, прославились в роли Отелло):

Билеты расхватаны в тот же час, нельзя достать ни за какие в мире блага, потому что мальчишки-перекупщики сегодня сами будут смотреть Сальвини.

Театр переполнен за час до начала. В сущности он мог бы уже не играть: в зале атмосфера триумфа.

Наконец пошел занавес (...) И не успел мелькнуть в кулисе край плаща Отелло, весь черный, Сальвини стремительно вышел и остановился посреди сцены, положив руки на эфес сабли ... Аплодисменты как срезало! И сразу: топот! крики! мяуканье! (...) Все ревет!!!

Он понимает: случилось нечто ужасное! ... Что???!!! (...)

У него белые руки! ... Он забыл их нагримировать! ...

Другой бежал бы со сцены! .. Из города!.. Из Италии!.. Но этот?..

Затем рассказывается, как Сальвини укротил публику, доиграл сцену и ушел. В начале второго акта у него снова были белые руки, что исторгло у зрителей новые крики негодования.

Тогда совершенно спокойно - под рев толпы - Сальвини одну за другой снял с рук - белые перчатки и отдал солдату!.. У него черные руки! (...) Буря аплодисментов вознаградила его за находчивость

И.Л. Андроников. Ошибка Сальвини

Затем Сальвини многократно повторяя этот трюк, внушил публике, что и на самом первом представлении (во Флоренции) он не ошибся. Итак, в рассказе Остужева эпитета нет, но есть экспрессема. Добавим, что она максимально усиливается интонациями. Остужев был почти глух и поэтому излагал свою историю в своеобразнейшей манере (в устной форме этого рассказа Андроников ее блестяще спародировал).

Другой вид переноса значения - метонимия, то есть переименование по принципу сложности. В высокой поэзии метонимия часто выступает в форме эмблематичной символики, аллегории неметаморфического типа: корона, скипетр, престол и т. п. - верховная власть, лавры - слава, Пегас вдохновение и др. Например:

Промчались навсегда те времена златые,

Когда под скипетром великия жены

Венчалась славою счастливая Россия,

Цветя под кровом тишины!

А.С. Пушкин. Воспоминания о Царском Селе

Наболее очевидные метонимии - "скипетр" и "великая жена", то есть императрица, то есть Екатерина П. В первых трех элементах выстроенного ряда в той или иной форме присутствует метонимия. Чтобы она возникла и в последнем наименовании, нужно перейти на синтаксический уровень - например: "При Екатерине II к России был присоединен Крым".

В своей интересной и глубокой статье, предваряющей сборник "Теория метфоры", Н.Д. Арутюнова разграничивает метафору и метонимию, в том числе по такому признаку: "метонимия обращает внимание на индивидуализирующую черту, позволяя адресату речи идентифицировать объект, выделить его из области наблюдаемого, отличить от других соприсутствующих с ним предметов, метафора же дает сущностную характеристику объекта (...) Можно сказать: "Вон та голова - это голова" или "Эта шляпа - ужасная шляпа", где имена голова и шляпа получают в субъекте метонимическое (идентифицирующее) прочтение, а в предикате - метафорическое"22, то есть подлежащие указывают на головной убор или на большую голову как отличительную чету объекта, а сказуемые - на умного или рассеянного (недалекого и т.п.) человека.

Это, конечно, не значит, что метонимии чужды указания на сущность объекта. Если мы, например, выделяем какую-то деталь одежды - ту же шляпу это может свидетельствовать о вкусах человека, о котором мы говорим. Ведь чаще всего при такой метонимии мы отмечаем не случайные, а наиболее яркие, характерные приметы человека, сущность которого воплощается в них опосредованно.

Некоторые формы метонимии основываются на передаче самого главного в предмете, например:

Янтарь на трубках Цареграда,

Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада,

Духи в граненом хрустале

А.С. Пушкин. Евгений Онегин

Автору нет дела до формы, внешнего вида, цвета, размеров прелестных безделушек из онегинского кабинета. Важно просто указать на любовь героя-сибарита к комфорту. Кроме того, употребление вещественных существительных может подчеркивать политэкономические пристрастия Онегина (для которого Адам Смит - кстати, тоже метонимия - тоже предмет роскоши). Кроме того, вещественные существительные как бы указывает на материал, из которого "лепится" быт Онегина.

Чаще всего мы имеем дело с синекдохами - то есть с метонимическими заменами точного названия гипонимом или гиперонимом, соответственно: более узким или более широким на именованием. Примеры гипо-нимической синекдохи соматизмы, т. е. обозначение человека его органом: "злые языки", "рабочих рук не хватает". Употребляющий соматизмы как бы отказывается видеть людей, личности: его интересуют только их функции, действия, иногда - угроза, исходящая от них. Гипонимические синекдоки часто бывают штампами, чаще газетными: "белые воротнички", "лучшая ракетка мира", "первая перчатка" (чемпион по боксу) и т. п. Метонимические значения могут совмещаться с прямыми. Возникающая при этом амфиболия (двусмысленность) иногда производит юмористический эффект:

- Весь мир без ума от этого тенора.

- Что, такой голос?

- Нет, такой тенор.

Мир "без ума" не от его пения.

Примеры гиперонимических синекдох - разнообразные канцеляризмы: "строение", "жилище" вместо "дома", "животное" вместо конкретного видя и т. п. Книжные гиперонимы, напр., "смертные" вместо "людей", могут употребляться в ироническом смысле. Замена человека его синонимом названием должности, общественного положения в целом - позволяет избежать тавтологии, вносит в текст различные эмоционально-смысловые оттенки: серьезности, официальности, укоризны, пиететности и т. д. Приведем примеры из романа Н.М. Соротокиной "Трое из навигацкой школы": "Помолчи, курсант (Белов - А. Ф.), - грустно сказад Лядащев", "- В путь, гардемарины! Нас ждут великие дела! - крикнул, выйдя на крыльцо, Никита", "Ого, - подумал Бестужев, - лейб-медик (Лесток) обижаться изволят, что ему взятку предлагают", "Двор ждет, что он, вице-канцлер (Бестужев), на колени бросится перед государыней" (Елизаветой).