Журнал - Иnаче №2 1997

Дедушка приехал раньше с покупками, но один. Бабушка осталась посидеть с больной сестрой, и приедет попозже, так он объяснил своим домашним. Дед уже был под хмельком. Наверное в гараже, где ставил свою машину, друзья поздравили.

- Ну, а где наследник? - спросил наконец дед, ходя по комнатам и не видя внука.

- Он наказан. Стоит в углу на лоджии, - ответил отец.

- Давно стоит?

- Давно.

- Ну, так пусть выходит.

- Ты спроси сначала, за что стоит? - подошла из кухни мама мальчика.

- За что бы ни стоял, я именинник, объявляю всем амнистию!

И он уже хотел было пойти на лоджию выпускать пленника, но замешкался, не зная с какой начать, ведь их было в четырехкомнатной квартире целых четыре. Вообще на деда все молились и слушались его. Он был, как говорят "пробивной". И эту новую квартиру улучшенной планировки в престижном районе добился, и сам машину имел, и сыну купил, и дом в деревне собирался купить, чтобы уехать с бабушкой туда, а квартиру оставить детям. Молодые же с нетерпением, но не показывая, конечно, вида, очень ждали этого момента. А пока, чтоб не спугнуть эти его планы, они полностью во всем подчинялись его воле. И вся мебель и вся техника в доме, все было куплено благодаря ему. Дед цену себе знал и любил показать себя хозяином и даже с чужими вел себя несколько высокомерно. В разговоре слышал только себя и очень не любил, когда с ним спорят или осуждают его в глаза или за глаза. Кроме себя больше всех он любил только внука, ибо чувствовал, что только тот действительно любит и уважает его.

- Так вот, папа, не спеши с амнистией, - начала мама мальчика, теребя фартук. - Даже не знаю с чего начать, короче, наш сын, а твой внук, подложил нам всем такую свинью, что я и не знаю, как нам жить теперь в этом доме.

- Что-что-что-что? - скороговоркой забормотал дед. - Это что же он такое натворил?

- Он, он.., - тянула мама.

- Короче, он обоссал лифт, - отрубил отец, - и теперь весь дом наверное только об этом и говорит.

Дед немного помолчал, тупо уставившись на фартук, потом вдруг побледнел и со злостью процедил:

- То-то я заметил, что бабы у подъезда, как меня завидели, захихикали. Это ведь не дом, а сплошной "содом", ведь одна "блатата" в него заехала и так на меня сверху смотрели, а теперь, вообще как на негров глядеть будут. Ну ладно, я ему покажу.

Он бросился в большую комнату, схватил стоявший на видном месте, подаренный мальчиком рисунок и закричал в бешенстве:

- Где он?

- Да на лоджии, в маленькой комнате.

Дед бросился на лоджию, остальные за ним. Он бешеный, растрепанный вбежал на лоджию.

Мальчик никогда не видел деда таким страшным. Дед что-то орал, и как-то очень обидно, матом обозвал мальчика, так кричал со злостью, что брызгала слюна, а мальчик ничего не понимая, только вздрагивал от каждого резкого движения деда и все время ожидал удара, но дед так и не ударил его. Мальчик запомнил только последнюю фразу, когда дед разорвал в клочья его рисунок и швырнул в него обрывки.

Он крикнул мальчику:

- Забери свой подарок, поганец, неделю не вылезешь отсюда! И выскочил с лоджии, громко хлопнув дверью.

А мать и отец даже не заглянули к нему. Мальчик посмотрел на пол и, видя свой растерзанный рисунок, снова заплакал, ведь он так старался, так хотел дедушке сделать приятное, и вот - не получилось. На лицо мальчика упало несколько холодных капель. Это налетевший ветер занес на лоджию капли дождя. На улице потемнело, стало свежеть, закачались кроны деревьев, начал накрапывать дождь. Со стороны крыши дома мальчика выползли темные, мясистые тучи. Теперь ветер дул только в одном направлении. Наверное где-то сверкнула молния. Мальчик не видел ее, но ударил гром, а он знал, что гром бывает только после молнии. Дождь стал сильнее.

Люди внизу забегали, засуетились, стали раскрываться зонтики. Теперь уже полыхнула молния во все небо, и ее нельзя было не заметить, и тут же без всякой паузы ударил такой гром, что и мальчик, и все люди внизу, и казалось даже машины, вдруг присели от резкого звука, дождь полил как из ведра. Стало холодно и буквально через несколько минут по асфальту потекли реки. Люди, выпрыгивая из трамвая, сразу оказывались по щиколку в воде. Смешно скакали по лужам, наивно надеясь не промочить ноги, но это было невозможно. В другое время это показалось бы мальчику смешным, но не сейчас.

- Где же бабушка? - думал мальчик, глядя на трамваи. - Почему она так долго не едет выручать меня? Ведь она осталась одна, как соломинка для утопающего, она была его последней надеждой.

Начали собираться гости, может быть дождь их подхлестнул, но они приехали все как-то разом, друг за другом. Звонок почти не замолкал, и мальчику было видно в окно, как под дверью маленькой комнаты то и дело загорался свет. Это открывали коридорную дверь для гостей. Наконец все собрались. Мальчик слышал, как в большой комнате двигают мебель, звенит посуда, слышны веселые голоса, но громче всех был слышен голос деда. Сейчас, думал мальчик, они сядут все кушать вкусное. И он вспомнил, что сегодня он даже не обедал.

- А может быть, - думал он, - прежде, чем начать застолье, дедушка встанет и расскажет всем гостям, которым он раньше только хвалил его, все, что сегодня он натворил, и они прибегут все и будут все ругать его и стыдить.

И он снова заплакал. Голова от слез у него уже так болела, что он старался ею не шевелить.

Родители мальчика были увлечены заботами о гостях. Нужно было и подавать, и угощать, и посидеть, и поговорить с каждым. Бабушки не было, все свалилось на них, да и деду нужно было угодить, а это так трудно. Конечно, они оба время от времени вспоминали о сыне. Но в глубине души не считали, что он уж там слишком страдает. Ведь им доставалось в детстве куда больше, а видели они хорошего намного меньше. И каждый из них (не сговариваясь друг с другом, а сам про себя) думал, что он выберет момент посреди гулянки и заглянет к сыну, но момента, ни тому, ни другому, как-то все не выпадало. А тут еще и бабушка не едет, за нее теперь переживай, а уж ведь темно.

Бабушка в это время сама переживала. У нее ныло сердце, предчувствуя беду, может быть с дедом что случилось, все-таки возраст. А задержалась она только из-за дождя: такой проливной и холодный дождь, а зонтик остался дома, у сестры же сломанный.

А на бабушку мальчик тоже почти уже и не надеялся. Почему она должна его прощать, если никто его не прощает? "Какие обидные слова она скажет ему?" - думал он, - "как она его будет ругать?" Этого он никак не мог себе представить. Дождь почти прекратился. Из-за разогнанных, разорванных ветром туч, стала проявляться Луна. Круглая и яркая, а вокруг нее - голубое кольцо, как будто вокруг бельма слепого глаза Луны, появилось мертвецкого цвета веко. Мальчику стало страшно смотреть вверх, и он глянул вниз и вдруг увидел бабушкин зонтик, мелькнувший в свете горящих окон. Такой большой старомодный зонтик был только у нее. Мальчик повернулся к Луне спиной и стал смотреть через окно в комнату, ожидая, когда под дверью зажжется луч света, он очень долго не загорался, но, наконец, это случилось. Он думал, это пришла бабушка, но малыш ошибался. И напрасно он ждал, что вот-вот откроется дверь, и в нее вихрем ворвется взволнованная маленькая и легкая, любимая и любящая его бабушка и спасет его от этой холодной Луны, простит его и упросит простить его, - и дедушку, и папу, и маму, и всех гостей. И он всем пообещает, что больше так никогда не сделает, и все поверят ему, и забудут навсегда, что он сделал, накормят его вкусным, а он расскажет им какое-нибудь длинное стихотворение, каких он знал много. Все похвалят его, как всегда и поцелуют как всегда перед сном, и он уснет, забыв навсегда об этом несчастном и страшном дне.