Вера Лукницкая - Перед тобой земля

Ненависть к врагу усиливается еще и по той причине, что везде, отступая, наши бойцы наблюдали многие факты фашистских зверств, - выходя из окружения, наши люди видели зверски убитых женщин и детей, трупы изуродованных пытками, попавших в плен красноармейцев, следы грабежа и разнузданного насилия. Горечь глубокой обиды, чувство негодования жилят душу каждого нашего воина и усиливают его неукротимое желание бить, бить и бить врага до конца, так, чтобы морда его была в крови, так, чтобы, кинутый наземь, нашел он в ней только могилу. И в таком настроении наш боец уже не думает о собственной жизни, - все отдать, жизнь отдать, но только убить врага, чтоб ему не повадно было совать свой нос на советскую землю!..

...Но важнее смерти - жизнь! И полны эти люди жизни. И о ней, о прекрасной жизни своей и своих товарищей и народа своего, говорят уверенно и просто все буднично обыкновенные люди...

Русский человек удивителен своей мягкой душевностью и верой в добро. Но стоит ему встретиться с несправедливостью - он мгновенно, словно переплавленный, становится непримиримо строгим и беспощадным. И тогда его гнева страшись, нарушитель справедливости!..

Ночь на 18.09.1941,

Землянка оперативной части 334-го артполка

Все, что в силах моих, все, что могу успеть, я заношу в мои полевые тетради с жадностью летописца.

И вот здесь они, под сиреневым переплетом, собрались бесформенные пока, карандашные, но точные записи...

Ночь на 20.09.1941

...По телефону передать материалы в ТАСС оказалось невозможным, и я выехал с каким-то майором на попутном грузовике в Ленинград. Ехали с бешеной скоростью, выехав из Гарболова в 6.30 вечера, - стремились попасть в Ленинград до темноты. Чуть не столкнулись с таким же бешено мчавшимся навстречу грузовиком, промчались через Токсово, над левой стороной Ленинграда увидели большое зарево пожара. Население на телегах и военных фурах эвакуировалось в Токсово и близлежащие деревни - обозы беженцев тянулись по всей дороге.

В Ленинград въехали уже в темноте. В комендантском управлении зарегистрировались и поехали на Петроградскую... У Кировского моста огромный взрыв поднял снопы искр, неподалеку, где-то за Домом политкаторжан.

...Город ежедневно обстреливался из дальнобойных орудий и несколько раз подвергался налетам. Прошедший день, 19 сентября, был тяжелым. При жестоких налетах разбомблено несколько госпиталей в разных районах города. Немцы изощряются, выискивая в качестве объектов уничтожения городские госпитали, больницы и лазареты. Бомбили заводы, а в частности и Новую Деревню... В городе дым пожаров...

8.10.1941

Вернувшись вчера в Ленинград (пешком, затем в автобусе какой-то санчасти и, наконец, трамваем), направился прямиком в ТАСС и сидел в кабинете редактора, пока не написал три статьи. Кабинет этот теперь в подвале, и все вообще "ответственные" дела вершатся в подвале бомбоубежище, оборудованном под канцелярию и под жилье руководителей Ленинградского отделения ТАСС...

26.10.1941

...Каждую ночь и каждый день немцы обстреливают Ленинград из дальнобойных орудий. Вчера, проезжая в темноте через Кировский мост, видел на Васильевском острове череду взблескивающих вспышек - разрывы снарядов. А на южной стороне темное, туманное небо озарялось огромным заревом пожара, и на юго-восточной стороне, на окраине города, полыхало второе зарево...

30.10.1941

...Завтра утром еду на фронт. "Мой" участок - 23-я армия. К годовщине нашего Октября фашисты, конечно, постараются сделать все от них зависящее, чтоб испортить нам праздник. Ну а мы, естественно, дадим им отпор...

То на передовых, то в блокадном, беспрерывно обстреливаемом городе спецвоенкор по Ленинградскому фронту работал для ТАСС и газет, для радио и издательств, активно занимался насущными делами Союза писателей, ежедневно наполняя свои записные книжки фактами, событиями, мыслями и ощущениями, не использованными им в корреспонденциях и казавшимися в тот момент ненужными вообще. Но многолетний опыт летописца не давал расслабиться... А еще Павел Николаевич писал много писем, стараясь под копирку, в надежде, что и письма в будущем станут источником знания о войне и людях...

А. А. ФАДЕЕВУ

9.04.1942

Уважаемый тов. Фадеев!

С первого дня войны я нахожусь в действующей армии, на Ленинградском фронте. С августа месяца работаю спецкором ТАСС и, попутно, сотрудничаю в ряде армейских и дивизионных газет. Даю материал и в Ленинградский радиокомитет.

Я счастлив, что нахожусь именно здесь, отдавая все мои силы служению Родине. За время войны, участвуя во многих боях, находясь - в самые трудные месяцы блокады - в героическом Ленинграде, я накопил огромный материал, который даст возможность впоследствии написать большое литературное произведение.

У меня к Вам большая просьба. Перед самой войной, в июне 1941 года, я закончил работу над романом о становлении Советской власти на Памире, об укреплении наших границ, о басмачестве. Этот роман был послан мною в Москву, в ЦК ВКП(б), и оттуда с хорошим отзывом был в июне же передан в журнал "Красная новь" для напечатания.

Роман этот - при очень незначительных переделках, на отдельных страницах, - не утратил своей актуальности и сейчас: описываемые в нем события являются иллюстрацией к событиям, имевшим место в Иране и Афганистане. Поэтому, при пересмотре плана изд. "Советский писатель" в Ленинграде, осенью 1941 г., роман этот решено было выпустить в первую очередь, несмотря на затруднения, вызванные блокадой.

Позже, однако, затруднения эти увеличились, и пока издать роман в Ленинграде невозможно.

Я очень обеспокоен судьбой самой рукописи. Одна квартира - отцовская разбомблена, вторая - разбита снарядом. Черновики романа погибли. Погиб и экземпляр рукописи, находившийся в изд. "Советский писатель", которое, как Вам известно, тоже было разбомблено. Второй экземпляр рукописи находился у секретаря "Звезды" И. Р. Кугеля. Кугель умер, где рукопись - неизвестно. Третий экземпляр находится в Ленинграде, в квартире, никем не обитаемой. Четвертый - в журнале "Красная новь". Так вот, большая просьба, сделать все от Вас зависящее, чтобы этот экземпляр рукописи сохранился, - 30 печ. листов труда, лучшее из всего, что было за двадцать лет моей литературной жизни написано. Страстно хочется, чтобы советский народ, служению которому я посвятил всю свою жизнь, рань или поздно прочитал это мое произведение. Роман называется "Второе лицо Луны". Я не знаю, где сейчас редакция "Красной нови", но хочу надеяться, что рукописи, находящиеся в ее портфеле, - в сохранности.

За время войны я написал около десятка рассказов на фронтовом материале. Только один из них успел быть изданным "Сов. писателем" (отдельной брошюрой, тиражом 100 000 экз). Остальные, частично уже набранные и сверстанные, пока оказались законсервированными. Экземпляр рукописи большей части этих рассказов имеется у моего отца - дивинженера, профессора Ник. Ник. Лукницкого, состоящего на действительной военной службе (его адрес: Ярославль, почтовый ящик No 68). Сам я, скитаясь по различным участкам фронта, не имею с ним почтовой связи. Поэтому просьба: если эти рассказы могут быть изданы где-либо в Москве - посоветовать заинтересованному издательству списаться с моим отцом и получить у него эту рукопись. Доверенность на ведение моих лит. дел у моего отца имеется.