Вера Лукницкая - Перед тобой земля

Пользуюсь случаем, чтобы сообщить о тех членах Союза, которых встречал я на фронте.

В газете "Ленинский путь" работают Всеволод Рождественский, Дмитрий Щеглов, Лев Левин.

В газете "В решающий бой" работают А. Бартэн и Аргутинская.

В газете "Знамя Победы" в декабре-январе работали И. Авраменко, Лившиц, - вероятно, они там работают и поныне.

Редактор одной из див. газет - Кесарь Ванин.

Сотрудник одной из военно-дорожных газет - А. Дорохов.

Первые месяцы войны я работал в газете "Во славу Родины" вместе с В. Друзиным, Г. Холоповым, В. Владимировым, Г. Фишем. Как будто они и поныне работают в этой газете.

В газете "На страже Родины" работают Б. Лихарев, А. Решетов.

Приятно сознавать, что многие ленинградские писатели активно участвуют в Отечественной войне, и именно на своем - Ленинградском фронте...

О работе Мирошниченко, Брауна и других, возглавляемых Всев. Вишневским, Вы, конечно, осведомлены, поэтому я здесь о них и не говорю.

Привет товарищам! П. Лукницкий

ИЗ ПИСЬМА ОДНОПОЛЧАНАМ

9.04.42

Друзья мои - Друзин, Холопов, Владимиров, Фиш, - здор во! Сколько раз припоминал я первые месяцы войны, проведенные с вами вместе, и сколько же раз мне хотелось повидаться с каждым из вас, поболтать, что называется, по душам. Не удалось, даже когда Друзин и Холопов приезжали в Ленинград. Впрочем, не сержусь, - там действительно было трудно встретиться.

Что вам сказать о себе? С осени работаю спецкором ТАСС, езжу из части в часть, с одного участка фронта на другой, много видел, много думал, много пережил и перечувствовал. Полтора месяца - от середины декабря до начала февраля - прожил безвыездно в Ленинграде, занимаясь делами Союза писателей, так как нужда в моей организационной работе была большая. Ну, результат моей беготни каждодневной по городу, - километров этак по 25 - 30 пешочком в день, при тамошних условиях чуть было не оказался для меня печальным: я было слег1. Но все же, уехав снова на фронт, быстро поправился и теперь по-прежнему полон здоровья.

В марте, на два дня, ездил в Ленинград. Квартира моя в надстройке2 оказалась разбита снарядом. В Ленинграде у меня родных нет, отец - на военной службе.

Вот и к нам пришла весна, и у меня в связи с весною к вам, ребята, просьба. Уезжая в августе от вас, я не взял в редакции вещевой аттестат. Долгое время я не был в штате, нигде, кроме ТАССа, а потому такой аттестат мне и не требовался, зимние вещи у меня были свои. Теперь я - в Политуправлении, но в Ленинград мне попасть не удастся в ближайшее время. Так ли, или иначе, там или здесь, где я нахожусь, мне необходимо оформить мои "вещевые дела". Мне необходим либо вещевой аттестат, либо справка о том, что мне выдан он не был, - иначе не оформят здесь. Испросите, пожалуйста, для меня сию бумажку, и перешлите ее сюда, по нынешнему моему адресу.

До скорой встречи в освобожденном от фашистской блокады героическом Ленинграде! Ваш П. Лукницкий.

ИЗ ПИСЬМА КЕТЛИНСКОЙ

21.05.1942

Дорогая Вера Казимировна!

Привет Вам! Из газетных заметок, в которых упоминается Ваше имя, я рад был узнать, что Вы здоровы и благополучны. Всякий раз, когда думаю о Вас, а это бывает часто, потому что думаю о Вас неизменно, когда представляю себе мой родной Ленинград, - у меня возникает желание сказать Вам много хороших, бодрых слов, чтоб Вы знали, что и в среде писателей есть люди, которые относятся к Вам не только как к "ответственному секретарю организации", а просто как к хорошему человеку, мужественному, показавшему в трудные дни многим, как надо держаться, чтоб иметь подлинное право именоваться "ленинградцем"... Ну а подробнее в письме не скажешь, скажу только, что, тоскуя по Ленинграду, я всегда думаю и о том, что очень хотел бы повидать Вас, побыть в той комнате, на том ковре, у той печки, где - помните проводили мы вместе первый день Нового года, поднимая тосты за общую радость, которая придет именно в этом году!

Вот сижу на пне, что внутри огромной палатки, поставил машинку на ящик, - а около ящика сидит и храбро смотрит на меня чудесная серая мышь благородной лесной породы. Ей не нравится сегодняшний день, дождь, она вылезла из-под замшелого пня, ей, наверное, хочется тепла, но какое я могу дать ей тепло, ежели вся одежда у меня, и бумага, на которой пишу, - сырые, влажные и высохнут только в лучах завтрашнего солнца. А все-таки - лето! Тепло, хорошо, и лес - бесконечный, густой, посвежевший, ярко-зеленый наполнен пением птиц. Даже бродягу певуна-соловья и того уже слышу по утрам, и голос его отлично гармонирует с гулом артиллерийской стрельбы, с кваканьем перекликающихся пулеметов.

...Получилось так, что на предыдущей строке мне пришлось оборвать письмо... А обратно пришел пешком по девственному этому лесу, вдоль телефонного провода, который был моей путеводною нитью. И вот - через два дня - продолжаю письмо. Машинка утверждена на пне, сам я сижу на другом. Дождя пока нет, и надо пользоваться теплым вечерком.

Так вот, Вера Казимировна, - живу в лесах, езжу и хожу по частям, собираю материалы, делаю записи впрок - для будущего романа, и все, что по моему разумению может пригодиться для ТАССа, - оному. Во всяком случае, все, что от меня зависит, - я делаю, и если не могу снабдить ТАСС большим количеством ярких боевых эпизодов, то только потому, что в настоящее время здесь их не происходит. Будут боевые дела - будет материал ТАССу, освещающий их... В политотделе работой моею довольны, - сужу об этом по публичному высказыванию начальника политотдела в речи на собрании 5 мая.

... Так или иначе, без дела я не сижу, и у меня найдется, о чем рассказать и написать, как только кольцо блокады, сжимающей Ленинград, будет прорвано и уничтожено.

Помимо всего, в свободное время исполняю кое-какую работу по местным заказам - и для здешней газеты, и для политотдела. Так, например, один из здешних политработников, Курчавов, написал интересную брошюру о понтонерах на Невской Дубровке - эту брошюру и редактировал. Курчавов написал ее интересно, и мне очень хочется помочь ему в издании его труда. Не откажите в любезности написать мне, можно ли рассчитывать на издание этой брошюры в Ленинграде? Есть несколько новых рассказов и у меня. Каковы сейчас возможности ленинградских издательств? Рассказы имеют прямое отношение к Ленинграду, и потому мне хотелось бы, чтоб и издавались они именно в Ленинграде.

У меня к Вам, Вера Казимировна, большая просьба. Из всего, что осталось у меня в Ленинграде, меня тревожит только судьба моих литературных архивов, рукописей, дневников моих путешествий. Основная часть этого осталась в квартире моего отца.

...Мне хотелось бы, если Союз писателей будет, в связи с постановлением Ленсовета от 17 мая, предпринимать какие-либо меры по охране имущества и квартир писателей, находящихся на фронте, чтобы в список подлежащих охране квартир была включена и эта, тем паче что и отец мой - дивинженер, доктор технических наук, профессор - находится в рядах Красного Флота, работая начальником кафедры в Высшем военно-морском строительном училище, и числится в долгосрочной командировке. Что же касается квартиры на канале, то там осталось немногое, - но есть все же немало книг и архивных бумаг. Кое-что есть и ценное... Очень просил бы Вас также принять меры к сохранению рукописи моего большого романа - "Второе лицо Луны", которая находилась в редакции "Звезды". Очень тревожусь о ней, особенно после смерти Кугеля, как бы не пропала. Два экземпляра этой рукописи уже погибли, а труд, как Вы знаете, немалый: отдал ему два с половиной года моей жизни.