Александр Афанасьев - Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)

______________

* Илиада, XIV, 214-7.

** Der Ursprung der Myth., 117.

*** Из рукопис. сборн. г. Каравелова.

**** Каравел., 257-8.

***** Щапов, 57-58.

****** Калевала упоминает о поясе, который выпряден дочерью солнца и соткан дочерью месяца (Эман, 33). У самоедов радуга- край плаща, в который облекается Нум, небесный владыка грома, молний, дождя, снега и вихрей. Вест. Р. Г. О. 1856, V, 66, стат. Кастрена.

е) Радуга = мост. Выше мы указали, что с радугою соединялась поэтическая метафора "небесной арки"; то же воззрение сказалось и в древнегерманском уподоблении радуги чудесному мосту, перекинутому легким сводом с неба на землю. Эдда называет радугу Asbru (Asenbrucke): это лучший изо всех мостов в свете, он крепко создан из трех цветов, и светлые боги (асы) переезжают по нём на своих конях, подобно тому, как и литовской лауме радужный пояс ее служит мостом для нисхождения с небесных высот на землю. Один конец этого моста достигает Himinbiorg'a (=himmelsberg, т. е. небесного свода), жилища бога Геймдалля (Heimdallr), который приставлен оберегать мост от демонических великанов туч и туманов (hrimthursen и bergriesen), чтоб они не вторглись чрез него в светлое царство богов*. Но при кончине мира, когда поедут чрез него злобные сыновья Муспелля (Muspell^weltfeuer), мост разрушится**. Болгарское предание утверждает, что до всемирного потопа не было радуги; когда же земля осушилась и Ной принес Богу жертву, то Господь обещал ему, что потопа не будет до второго Христова пришествия, и во свидетельство дал радугу и изрек: "пока сияет на небесах радуга - до тех пор не бойтесь, а когда не станет радуги - это будет знамением, что близится день "Страшного суда"***. В старинных рукописных сборниках апокрифического содержания говорится: "дугу же сотвори Бог по потопе" (полууставн. сборник 1531 г.)****; "по потопе знамение положи Бог на небеси - дугу, еже второму потопу не быти"*****.

______________

* Подобно тому, по русскому поверью, путь в небесные владения охраняют косари (см. гл. XXIV).

** D. Myth., 213, 694.

*** Каравел., 240.

**** Пам. отреч. лит., II, 350.

***** Пам. стар. рус. литер., III, 173 (Беседа трех святителей).

Предания эти, очевидно, образовались под непосредственным влиянием ветхозаветного сказания (Бытия, гл. IX), что Господь, установляя союз свой с Ноем и его семенем, дал радугу "во знамение завета"; но с этим библейским сказанием суеверный народ слил свои старинные представления. Суровое время зимы языческий миф почитал эпохою владычества враждебных и нечистых сил, весенние разливы и грозы, сопровождаемые дождевыми ливнями, изображал в грандиозной картине мирового потопа, а являющуюся весною вслед за дождями радугу признавал знамением возрождения природы, грядущего лета, осушающего поля и нивы, и благодатного союза неба с землею = царства богов с юдолью смертных. С приходом зимы пропадает = рушится небесная дуга и жизнь замирает, или, говоря мифическим языком, настает кончина мира*.

______________

* Северно-немецкая сага рассказывает о море, по которому от начала мира плавает лебедь, держа в клюве кольцо; когда он упустит это кольцо, тогда наступит конец вселенной. Лебедь - олицетворение грозы, кольцо радуга, море - облачное небо (Der Ursprung der Myth., 275).

Представление радуги - мостом не чуждо и славянам, как можно заключать из (183) указаний сказочного эпоса. Красавица-царевна, принадлежащая к разряду облачных нимф, влюбляется в прелестника Змея Горыныча (демонический тип громовника). Но сойтись им трудно: их разделяет широкая огненная река, соответствующая известному адскому потоку. Царевна ухитряется: она добывает волшебное полотенце, бросила его - и в ту же минуту полотенце раскинулось и повисло через реку высоким красивым мостом*. Или по другому рассказу: скачет Иван-царевич от бабы-яги, доезжает до огненной реки, махнул три раза платком в правую сторону-и откуда ни взялся, повис через реку дивный мост; переехал на другой берег, махнул платком в левую сторону только два раза - и остался мост тоненький-тоненький! Бросилась баба-яга по мосту, и, как добралась до средины - мост обломился и она утонула в воде**. То же волшебное действие придается сказками и полотенцу: махнешь одним концом - явится мост, а махнешь другим - мост пропадает. Этот сказочный мост-полотенце совершенно тождествен с мостом-поясом лаумы.

______________

* Н. Р. Ск., V, 28; VI, 52.

** Н. Р. Ск., VI, 5, а, VIII, 8; сличи Нар. сл. раз., 78-81: рассказ о трех ниточках: шелковой, серебряной и золотой, слетающих с неба и служащих мостом через широкую реку.

f) Радуга = престол. Словенцы называют радугу boshij stol (stolez) божий престол, подобно тому, как кельты почитали ее седалищем богини Церидвены*; а в Калевале упоминается красавица, дочь Лоухи, которая восседает на радуге, как на скамейке**.

______________

* D. Myth., 695.

** Потт указывает разные названия, усвоенные радуге вследствие тех сближений, на которые наводили ее блестящие цвета: так на острове Wangerog называют ее wedergal =wettergalle (galle - желчь), а у якутов, по свидетельству Бётлинга, дается ей совсем уже не эстетическое название fsassyi ig3 (= fuchsham, лисья моча), которое ничем иначе нельзя объяснить, как сближением радужных цветов с теми желтыми следами, какие оставляют лисицы на снегу.

VII. Живая вода и вещее слово

Дожденосные облака издревле представлялись небесными колодцами и реками (см. гл. XVI). Холодная зима, налагая на них свои оковы (точно так же, как налагает она льды на земные источники), запирала священные воды - и вместе с тем все кругом дряхлело, замирало, и земля одевалась в снежный саван. Весною могучий Перун разбивал эти крепкие оковы своим молотом и отверзал свободные пути дождевым потокам; омывая землю, они возвращали ей силу плодородия, убирали ее роскошною зеленью и цветами и как бы воскрешали от зимней смерти к новой счастливой жизни. Отсюда, во-первых, явилось верование, что дождь, особенно весенний, дарует тем, кто им умывается, силы, здоровье, красоту и чадородие*; больным дают пить дождевую воду, как лекарство, или советуют в ней купаться**. Отсюда же, во-вторых, возник миф, общий всем индоевропейским народам, о живой воде (у немцев: das wasser des lebens), которая исцеляет раны, наделяет крепостью, заставляет разрубленное тело срастаться и возвращает самую жизнь; народные русские сказки называют ее также сильною или богатырскою водою, ибо она напиток тех могучих богатырей, которые в сказочном эпосе заступают бога-громовника***. По древнему воззрению, Перун, как бог, проливающий дожди и чрез то иссушающий тучи, пьет из небесных ключей живительную влагу. В этой метафоре дождя славянские сказки различают два отдельных представления: они говорят о мертвой и живой воде - различие, не встречаемое в преданиях других родственных народов. Мертвая вода называется иногда целящею, и этот последний эпитет понятнее и общедоступнее выражает соединяемое с нею значение: мертвая или целящая вода заживляет нанесенные раны, срощает вместе рассеченные члены мертвого тела, но еще не воскрешает его; она исцеляет труп, т. е. делает его целым, но оставляет бездыханным, мертвым, пока окропление живою (или живучею) во(185)дою не возвратит ему жизни****. В сказаниях народного эпоса убитых героев сначала окропляют мертвою водою, а потом живою, - так как и в самой природе первые дожди, сгоняя льды и снега, просеченные лучами весеннего солнца, как бы стягивают рассеченные члены матери-земли, а следующие за ними дают ей зелень и цветы. По свидетельству сказок, живую и мертвую воду приносят олицетворенные силы летних гроз: Вихрь, Гром и Град, или вещие птицы, в образе которых фантазия воплощала те же самые явления: ворон, сокол, орел и голубь*****. Кто выпьет живой или богатырской воды, у того тотчас прибывает сила великая: только отведав такой чудодейственной воды, русский богатырь может поднять меч-кладенец (= молнию) и поразить змея, т. е. бог-громовник только тогда побеждает демона-тучу, когда упьется дождем. Приведем соответственные свидетельства норвежских сказок: королевич решился избавить от двенадцатиглавого тролля (дракона) похищенных им красавиц (это или светила, затемненные тучами, или облачные нимфы - см. гл. XX); чтобы совершить этот подвиг, он должен был поднять ржавый меч, висевший в замке тролля; меч-молния называется "ржавым", потому что во все время, пока властвовал демон (т. е. в зимние месяцы), оставался меч без употребления, скрытый в жилище дракона ( = в туче). Но королевич не в силах был и повернуть его. "Выпей из этой фляги******, что висит подле, - сказала царевна, - так всегда делает тролль, когда вздумает поднять меч". Королевич сделал один глоток - и опустил тяжелый меч со стены; за другим глотком мог приподнять его, а за третьим стал им свободно размахивать: так постепенно за каждым новым глотком прибывала в нем сила*******. Живая вода принимается за непременное условие освобождения от власти демонской: "там, говорится в одной сказке, висят на стене меч и фляга с живой водою; когда опрысканный этой водою сухой древесный пень даст молодые отпрыски и покроется зелеными листьями - тогда настанет час избавления"********, т. е. час этот наступает в благодатную пору весны, когда дождевые ливни одевают обнаженные леса и рощи свежей зеленью. В замке тролля хранится и котёл с чудесной кипучей водою: стоит только искупаться в ней - и тотчас станешь красивым, белым, румяным, словно кровь с молоком, и необычайно сильным, что согласно и с показаниями наших и других индоевропейских сказок*********. Падение дождей из туч, озаряемых пламенем грозы, заставило уподобить небесные водоёмы огненным рекам и кипучим источникам. Сверх того живая вода исцеляет слепоту, возвращает зрение, т. е. пролившийся дождь проясняет небо и выводит из-за темных облаков и туманов всемирный глаз - солнце. Из этих мифических основ создался целый ряд легендарных сказаний о том, как Спаситель и апостолы исцеляют болящих, рассекая их на части и потом трижды опрыскивая разрубленное тело водою: брызгает Господь в первый раз - тело срастается, брызгает в другой - мертвый начинает шевелиться, а после третьего раза встает здрав и невредим**********. Или, вместо этого, Спаситель и апостолы варят разрезанные куски тела в горячей воде, и результатом бывает чудесное исцеление***********. Живая вода- то же, что бессмертный напиток: санск. amrita (amartya), греч. auBрooia (=immortalis) (186) или veхtaр (= песет avertens, напиток, отвращающий смерть; корень veх - veхрoc, veхvc лат. nex, nec-are). Вкушая амриту (амброзию) и нектар, боги делались бессмертными, вечно юными, непричастными болезням; в битвах светлых духов с демонами (асуров с девами) те из пораженных, которых воодушевляла амрита, восставали с новыми силами. По древнегреческому верованию, в теле и жилах богов, вместо крови, текла эта бессмертная влага (ихор), и наоборот, дождь метафорически назывался кровью небесных богов и богинь************. Древнейший язык, давая названия предметам по их признакам, сблизил и отождествил все, что только напоминало текучие струи влажной стихии; поэтому не только вода, но и молоко, моча, сок дерева, растительное масло и общеупотребительные напитки (мед, пиво, вино) дали метафорические выражения для дождя*************. Особенно важно в мифологии арийских племен уподобление дождя крепким, опьяняющим напиткам: от санскр. рi (pibami, греч. пivw, лат. bibo, слав. пить) образовались слова- санскр. pfti, ptta= питье, греч. пivow, литов. pywas= наше пиво**************; отсюда же и пьянство; сравни: вода и водка, живая вода и Г eau de vie, aqua vita. Шумное проявление небесных гроз арийцы сравнивали с действием, производимым на человека опьянением; как человек, упившийся вином или медом, делается склонным к ссорам, брани и дракам, так боги и демоны, являющиеся в дожденосных тучах, опьяненные амритою, отличаются буйством и стремительностью на битвы; в завывании бури и раскатах грома слышались их враждебные споры и воинственные клики. Народный эпос любит уподоблять битвы не только грозе, но и приготовлению пива и пиршеству, на котором сражающиеся ратники допьяна упиваются вражею кровию. В песне на Корсунскую победу Хмельницкий, призывая казаков воевать с ляхами, взывает: