Казимир Малевич - Том 5. Произведения разных лет

Кубизм, будучи не живописным, <[беспощадно уничтожал вещь, уничтожал] скелет природы в изображении, <���он> дает возможность выйти к цвету, к чистой цветописной идее — к цвету как таковому. В развитии кубистических комбинаций мы ясно ощутили этот выход, избавляющий нас от какого-либо подражания уже готовым формам. Выйдя на чистый путь творчества как цветописцы, мы отстраняем от чела цветописного творчества всю житейскую сутолоку жизни.

Цветопись, будучи в своей основе двухмерным Искусством, <���нашла свое выражение в плоскости;> плоскость явилась самой подходящей формой истинной цветописи 29 .

Чистое понятие о цвете мы будем иметь тогда, когда исчезнет иллюзия изображения вещей и когда цветописные изображения будут иметь чистое двухмерное измерени<���е>.

Раньше всякое живописное изображение, будучи двухмерным, устремлялось к объему, имея перед собой задачу чисто скульптурную, через свето-цвет делало то, что скульптура посредством чистой формы.

Цвет — единица, элемент; живой материал <���с> присоединени<���ем> света получает энергию, действующую на нашу нервную систему. Раньше живописцы эти элементы брали для передачи того или иного предмета и через свет-цвет искусственным путем смеш<���ив>али элементы на холстах, не имея основы того тела, из которого был создан объем. Живопись была пуста, т. е. ложна, нереальна, неестественна, вызыва<���ла>, может быть, удивление <���от> обмана, и только.

Выйдя к цветописи, т. е. обращению с цветом как индивидуальной единицей, мы не соединяем, не смешиваем его границ и ясно выявляем каждый цвет в отдельности, а так как цветопись имеет два измерения, то плоскость [является] наиболее подходящ[ей] форм[ой] выявления новых конструкций в холсте.

Цветописец <���в>стал непосредственно перед голым материалом, из которого ему предстоит создать форму двухмерную или трехмерную (скульптур<���а>). (Четвертая мера, движение во времени или же представление в изображении той части вещи, <���что скрыта,> т. е. четвертой стороны, является раскрытием всех четырех сторон вещи для ясного <���о ней> представления, но в это же время вещь теряет свой общий вид, так что погоня за выяснением четвертой стороны вещи выясняет ее, но разрушает вещь, ее реально<���е> существованиях Мне думается, что достижение четвертого измер<���ения> по отношению к четвертой стороне вещи за счет других нелепо. И убеждаюсь, что четвертая мера должна быть отнесена к<���о> времени, как 5 <-я> мера к {тепломеру}. Все эти меры есть реальные, живые, и ничто их копировать не должно, так как такое искусство не будет творческим, и живописные и цветописные изображения не могут дать представления движения реального, ибо изображение на холсте дает только впечатление движения, но не <���может дать> реального его ощущения. Для выражения движения есть особый род творчества, к этому творчеству я отнесу автомобили, поезда, аэропланы и др., это наиболее подходящая форма передачи движения.)

Раньше живописец был поставлен непосредственно <���перед> оригиналом уже созданной формы, живой, совершенной. От него требовалось умение передать ее в реальной тождественной или же стилизованной идеальной форме. Цветописец <���в>стал в другие условия. Перед ним голый материал цвета, ему приходится созда<���ва>ть, творить форму, имея два измерения, [он] на плоскости холста строит плоскость цветовую, одну, две или три и т. д., подчиняя их своему творческому чувству.

Цветописная плоскость так же сложна, как и композиция нескольких, а следовательно, одна плоскость цвета уже есть творческ<���ая> форм<���а>. Запросы миллионной толпы — что означают эти формы или что хотел этим сказать художник Не знаю, <���как> ответил бы Бог, создатель мира, что он хотел сказать, когда создавал человека или лошадь. Хотя <���это> так просто — каждая форма творческая есть знак свободный.

Мне скажут, что лошадь создана для того, чтобы возить, но это применил ее человек к своему комфорту как низшее от себя творение.

Так же <���хотят использовать и> цветописные творческие знаки — жизнь должна применить их к своей цели, и <���только> тогда <���люди будут считать, что> получат ответ точный.

Раньше живопись на этот вопрос могла ответить точно, будучи литературной, симфонической, реальной, натуральной; <���вместе с тем> написанная груша не требовала ответа, но <���ведь> с этой точки также <���должна быть> понятна и всякая цветописная плоскость как плоскость. Но груша, написанная синей краской, уже требовала ответа, почему синяя.

Эти вопросы, почему и что, идут не только от толпы мещан, но даже от тех интеллигентов, которые так или иначе заняты вопросами Искусства. Доказывать <���истины нового искусства они требуют> обязательно. Моисей доказывал <���истину> своими простыми законами, Христос доказывал правоту своего учения, <���но их истины> так и остались недоказанными, ибо их и до сих пор не понимают.

На читанной мною лекции 25 февраля 30 требовали доказательств, <���хотя> для этого, как мне казалось, было собрано достаточно материала, фактов. Но, несмотря на демонстрацию рисунков, указывающих на> развитие цел<���и искусства> <���от> Кубизма, футуризма до Супрематизма, т. е. до появления двухмерного начала цветописной плоскости, меня спросили, что <���же это все> означает

Невольно вспомина<���ю> Крученого, его сатиру «Чорт и речетворцы» 31 , где Толстой доказывал свое учение, а слушатели, выслушав, почесав затылки, сказали «а все-таки на чаек бы с вашей милости». Так и здесь <���мною> было указано что цель Кубизма и футуризма в своей сути имела цель достигнуть разрушение вещи, чтобы освободить художника, приготовить художника к восприятию нового закона чистой живописи беспредметного творчества. Мною было указано что <���развитие живописи шло> от постепенного сдвига реального академического скелета с<���о> своей основы до смешения всех кривых, прямых контуров в картине в новый порядок кубистических диссонансов живописных и объем<���ных> разностей, <���что оно шло> до момента, когда исчезла вещь и <���была> установлена новая форма плоскости, <���форма> уже чисто цветовая, <���то есть была> [уже] установлена цель того, из<-за> чего про<���изо>шла революция Кубизма и футуризма в Искусстве, <���однако> с меня все-таки спросили, «на чаек бы с вашей милости».

Вот уже многие годы сложились в десятки, а мы, как и прежде, остались верны своему духу.