Казимир Малевич - Том 3. Супрематизм. Мир как беспредметность

Стремление к классическому в настоящее время двадцатого века доказывает уже потребность достижения предела, за которым необходимо построить Новый Мир. Но, не видя форм, сознание одной части людей устремляется к прошлому, хотят <���его> возродить, но не создать заново все нормы отношений; другая часть людей идет к новому классицизму. Сознание первых наполнено идеологией Государственного или Религиозного порядка, а так как в прошлом все классическое было Государственного или Религиозного порядка, то формы <���классического> во многом соответствуют всякому Государству и даже Религии. Храм Софии был приспособлен <���для> магометанск<���ого> храм<���а>, и многие храмы языческие были приспособлены к христианской Религии. Почему бы какой-либо храм Венеры не может быть приспособлен под аудиторию любого Государства? Так и рассуждается обо всем, и все приспособляется.

Таким образом, прошлые формы могут переходить в разные экономические сдвиги Государственной жизни, ибо оно одно, Государство и Религия, какие бы ни были у них разницы между их предками. В таком же отношении стоит и все Искусство. Зависимость его от Религии и Государства одна — Государству и Религии нужны художники, ибо всегда у них есть Боги, которых нужно и писать, и <���высекать> в камне. А у Богов есть свое учение, которое необходимо иллюстрировать и показать преимущество Бога одного Государства перед другим.

С двух точек зрения Госуд<���арство> и Религия смотрели на Искусство, но точки зрения на них Искусства не было, беспред<���метный> Супрематизм устанавливает ее.

39. Исторический путь Искусства мне доказал, что сущность Искусства была порабощена последними и что только в двадцатом веке сущности его удалось выйти к беспредметному и таким образом освободиться от последних.

В данный момент на этой точке нового реализма Искусства стоит Супрематизм как самоидея истинной формы человечества в достижении им действительного и истинного пути, который не приведет его ни к каким благам, как только сущности беспредметного действия, — оно будет бытием. Разделится тогда человек на две культуры производства, на практическую-целеполезную, утилитарную — и беспредметную. Сознание его будет переходить к практическому как необходимости своей вечной нужды, меняя форму через беспредметность. Практическим харчевым будет себя бичевать и изнурять во имя свободы. Производство как беспредметность не может быть таким, ибо оно беспредметно, в нем истинное бытие, нет ни нужды, ни пользы, смысл цели пользы истины в нем. Ничего из человеческой культуры не достигло, может быть, этой странной культуры, но Искусство достигло, и в этом, что оно достигло полной беспредметности — классично его достижение (теперь оно первое место с точки зрения его <���слв. нрзбр.> установки). Все другие технические и Религиозные движения — та же нужда и необходимость своего обеспечения. Но последние обеспечения должны сгореть в Супрематическом реализме белого мира 69 .

40. Вся техническая харчевая культура нужды и необходимости подчинила каждого человека, <���заставила его> участвовать в труде и через труд удовлетворить нужду. Хочет побороть эту необходимость человек, <���но> вынужден трудиться и добывать себе пищу. В этом случае он равен животному, все животные заняты тем же.

Но не все люди занимаются Искусством, тоже и животные <���так!>. Исключения заняты последним; часть исключений увлекает общество, в другом случае сами <���исключения> находятся в услужении последнего.

Ни общество, ни Государство, ни Религия не занимаются Искусством. Наоборот, они поработили его для своих нужд и необходимости, чем и сделали Искусство как бы производным своей идеи. Сделали его чисто животным, ибо идея последних — животное совершенство как техника харчевых удобств. Когда же самоидея Искусства станет сознанием каждого, тогда каждый выйдет за пределы животного. Признак такого Искусства — беспредметность, которая вышла в Супрематическую систему.

Белый Супрематический мир мыслит в себе чистого человека, или все человечество занято строительством этой системы Супрематического Искусства. Каждый таковой человек будет называться белым как чистый смысл. Супрематизм как система не будет средством, выявляющим идею и идеологию ни Государства, ни Религии, но их духовного, ибо она будет первенствующей идеей белого человечества.

Сознание белого человечества беспредметно, ему уже не нужно будет говорить обещания, быть его проводником в какие-то Идеалистические или предметные блага; не будет перед ним никаких делений, ни эстетичного, ни мистичного, ни разных физических или нефизических различий. В нем будет единство ощущения, единство реального, оно будет классично в своем ощущении мира как возбуждения.

Все различия и вся сутолока цветного возбуждения, а также черного поглотится белым. Возникнет большой спор между цветными возбуждениями, но исследования движений по центрам развития человека докажет, что все его усилия идут к белому.

41. Супрематическое сознание по отношению к миру проявлений или всей природе является возбуждением, и потому все состояния, называемые материалами, вовсе не существуют. То, что называется материалом, не существует во всех проявлениях, не существует потому, что каждый организм или кристалл суть силы движения возбуждений, и лишь <���тогда они> обращаются в материал, когда сознание общежития воплощает их в новую стройность. Но и в этом случае <���они> должны восприниматься как известное состояние силы или плотности, произошедшей от движения.

В новом сознании плотности могут меняться, т. е. состояние их движения будет либо большим, либо меньшим — плотность разных состояний. В техническом их построении следовало бы привести все <���так> называемые материалы в одну таблицу сил разных движений. Последняя таблица установила правильное осознание в человеке сил, но не материалов, оперирование с силами, но не материалами (<���материалы> как нечто мертвое статическое). Последние силовые термины были ближе техническому сознанию, которое в конце концов оперирует <���с ними> и переводит все материалы на силы.

Приведенные в известное построение материалы техники перестают быть материалами — остаются силами. Таким образом, сложенный автомобиль есть не сложение материалов, а сложение сил, итог которых и определяется лошадиной силой. Но вернее было сложить все сложенные силы или сложить сумму всех движений сил и получить сумму силы или движения машины. Всякое техническое построение и состоит из собрания известной суммы движений того, что называем материалами, и потому всякая машина — определенная сумма, но не название, как в общежитии принято определять силы названиями вещей.