Артемий Троицкий - Back in the USSR

Во-первых, «Наутилус Помпилиус» из Свердловска. Немногим посвященным эта группа была уже известна по магнитофонным записям, однако «живьем» она забралась так далеко впервые. «Наутилус» произвел на меня сильное, но довольно странное впечатление. По всем признакам это была стильная «нововолновая» группа: отточенное клавишно-саксофонное звучание, саркастичные тексты, «декадентский» грим и костюмы... Что очень смутило меня — это крайне «попсовая», на грани ресторанных боевиков, мелодика большинства песен («Гудбай, Америка», «Казанова», «Ален Делон»...). Это напомнило мне «Машину времени» их «шлягерного» периода начала 80-х, возникли даже ассоциации с ВИА. По-видимому, именно это качество плюс неотразимое мужское обаяние лидера группы Славы Бутусова и сделали «Наутилус» спустя несколько месяцев крупнейшей российской поп-сенсацией. Впрочем, это тот успех, которому можно было только радоваться: «НП», бесспорно, не был эстрадной дешевкой, и песни стоили того, чтобы в них вслушаться. Одна была настоящим шедевром:

Если лучшая песня «Наутилуса» — мрачный словесный диагноз тоталитарной системы, то новый состав «АВИА» (и это вторая замечательная вильнюсская премьера) воплотил на сцене фантастический визуальный портрет этого же монстра. За год существования ансамбль вырос из оригинального трио до небольшого оркестра с танцевально-физкультурной (!) группой. Около десятка девушек и юношей в черно-белых униформах маршировали по сцене, выкладывали из собственных тел живые звезды и пирамиды, имитировали доменную печь и конвейер — словом, воссоздавали наивно-помпезные формы советского агитпропа 20 —30-х годов.

Бравурная эстетика «Синей блузы» на удивление удачно вписалась в рубленые рок-ритмы и была дополнена соответствующими по энтузиазму текстами типа:

Некоторые песни, в частности великолепная «Ночью в карауле», были решены в иной манере — более суггестивной, пантомимической — и производили не меньшее впечатление. Хореографом и ключевым исполнителем в шоу «АВИА» был Антон Адасинский — известный ленинградский мим, в прошлом актер театра «Лицедеи». Загадочный, бритоголовый, обладающий удивительной пластикой, он привлекал к себе внимание, едва появившись на сцене, и уже не отпускал завороженных зрителей... Со временем представление «АВИА» обрастало нюансами, становясь более цельным и сфокусированным. Появилась роль Ведущего — своего рода синтез партийного фюрера и массовика-затейника, появились речевки-связки вроде:

Все вместе складывалось в кошмарную и одновременно уморительную картину казенного массового действа...

Ничего похожего в нашем роке, да и вообще в современном искусстве не было. И реакция публики тоже была далеко не однозначной. Вскоре после Вильнюса «АВИА» показали свою программу на очередном ленинградском рок-фестивале, и она вызвала большие споры. «Это здорово, но это не рок» — таков был один из типичных отзывов.

А что же показал славный питерский рок? Фестиваль состоялся в неуютном Дворце молодежи и проходил с гораздо меньшим воодушевлением, чем предыдущий. Самую хлесткую программу вновь показал «Телевизор». Давешний скандал с «Выйти из-под контроля» нисколько не образумил группу, напротив — в противостоянии музыкантов и цензоров последние вынуждены были отступить. Новые песни Борзыкина были еще жестче и конкретнее. «Три-четыре гада», «Рыба гниет с головы», «Сыт по горло» — все они были о лицемерии людей, занимающихся «перестроечной» демагогией, но на деле остающихся держимордами, трусами, политиканами. Его самая сильная песня, однако, была менее прямолинейна, начиналась она как тяжелый разговор с любимой девушкой:

Постепенно Миша доводит беседу до политических обобщений:

В финале Борзыкин скандировал уже вместе со всем вставшим на ноги залом: «Твой папа фашист! — Мой папа фашист! — Наш папа фашист!» Никогда в нашем роке еще не было песни, столь круто и безжалостно поставившей проблему «отцов и детей».

Свежих исполнителей на фестивале почти не было, но один «полудебют» прошел с оглушительным успехом. Юрий Шевчук, изгнанный из родной Уфы в 1985 году, выступил с новым, ленинградским составом «ДДТ». (Строго говоря, премьера состоялась за полгода до фестиваля — в январе.) В новой команде Шевчука были люди из давно распавшихся «Россиян»* —

Зимой 1984 года лидер «Россиян», Жора Ордановский, исчез при таинственных обстоятельствах и с тех пор так и не объявился. Скорее всего его уже нет в живых.

и преемственность, несомненно, ощущалась: «ДДТ» играли тот же размашистый, задушевный хард-рок. По сравнению с «Россиянами» они были значительно «осмысленнее» в плане текстов, изобретательнее мелодически, но лишены (годы!) первозданного «кайфа» группы Ордановского. Шевчук пел о горестях российской жизни — иногда философски, иногда с тоской, чаще всего — сердито. Наибольший успех имели его издевательские, сатирические куплеты, разносящие в пух и прах известных врагов нашей рок-общественности: богатеньких сынков и спекулянтов («Мальчики-мажоры»), люберов («Мама, я любера люблю»), ненавистников рока («Террорист») и т.д. Пел Шевчук с замечательным эмоциональным напором, иногда даже слишком страстно, надрывно. Это был «рок раздирания рубашки» — предельно искренний, но уж слишком безыскусный. Похожим пафосом было окрашено и выступление новой группы, «Ноль», во главе с аккордеонистом и певцом, юным «Дядей Федором» Чистяковым. Музыканты «Ноля» еще, правда, и играли очень плохо.