Хуан Бассегода Нонель - Антонио Гауди

Гауди спроектировал отвод дороги с живописным поворотом, проведя его над горным потоком, оперев виадук на колоннаду из облицованного необработанным камнем кирпича аналогично виадукам Парка Гуэль.

Гауди намного опередил идею Ле Корбюзье — «архитектурные променады» на эксплуатируемых кровлях, но придал ей значительно больший размах, организовав трехмерный искусственный ландшафт, окруженный естественным ландшафтом и никак не отгороженный от него.

Идея «города-сада», выдвинутая Эбенизером Говардом, сразу же получила чрезвычайную популярность за счет отбрасывания всего ее социального содержания. Меценаты вычитали из сложной программы Говарда только одно: создание комфортной жилой среды, отгороженной от ставшего предельно дискомфортным города. Провал затеи дона Гуэля вызван, по-видимому, ошибкой в расчетах: участки под застройку продавались по очень высокой цене (достаточно сказать, что участок под строительство храма Саграда Фамилиа был приобретен всего за 170 тыс. песет, тогда как один из 60 участков Парка стоил в среднем 30 тыс.), далеко и высоко от привычного места обитания богатой клиентуры, тогда как центральные кварталы Барселоны 10-х годов еще отнюдь не были чрезмерно дискомфортными.

В этом доме Гауди жил до 1925 г., когда он полностью перебрался на строительство собора Саграда Фамилиа. В 1960 г. дом был приобретен Обществом друзей Гауди. С 1963 г. — Музей Гауди.

В 1955 г. между павильонами установлена….. (стр 49)

стр 49

Именно эта фирма изготовила все керамические детали для дома Батло.

Прим. Парк Гуэль, несомненно, имеет родство с ландшафтными системами, создававшимися в Англии в XVIII в. (архитектор Вэнбрю) и XIX в. (прежде всего Пакстон, наиболее известный созданием Кристал Паласа Лондонской выставки, но получивший титул за ландшафтное искусство). В то же время в сугубо эмоциональном ключе парк исполнен едва ли не таоистского «вживания» в природу, что роднит его, несомненно, с духом японского садового искусства. Эта несвободная от внутреннего конфликта двойственность, по-видимому, придает парку особое очарование сдержанной напряженности.

В 1970 г. главный фасад дома Батло был отреставрирован с предельно точным восстановлением первоначального вида, существенно измененного коррозией.

Дважды в ходе гражданской войны 1936–1939 гг. Барселона становилась фронтовым городом.

Интересно отметить, что и в этом случае, так же как с разработкой идеи «променад аршитектоник» за десятилетия до Ле Корбюзье, Гауди на полвека опередил разработки французских колористов (Филасье, Лассюс). По сути дела, им впервые была создана и разработана в деталях система организации цветовых переходов на поверхности сооружений, учитывающих реальные условия восприятия и свето-цветовые отношения с небом, землей, соседними зданиями. Начатая в проекте церкви Колонии Гуэль, эта творческая тема получает в работе над домом Батло интенсивное развитие, что подчеркивает внимание, которое ей придал архитектор: многие из своих открытий он использовал лишь единственный раз.

Колонны галереи, тонкость которых находится на грани правдоподобия, доставили множество хлопот подрядчику: верхнюю часть фасада пришлось подпереть временными опорами и держать на них четыре дня, пока подводилась легкая аркада, скрытая за остекленением.

Подрядчик Байо рассказывал, что Гауди лично руководил облицовкой фасада. У каждого каменщика было по нескольку мер с битыми стеклами определенного цвета, и, выполняя указания архитектора, стоявшего на тротуаре внизу, они прикладывали к стене куски стекла один за другим, пока результат не удовлетворял мастера.

Конструктивное решение было обеспечено тщательно проведенными расчетами (их осуществил Хайме Байо, брат подрядчика, преподававший сопротивление материалов в Школе архитектуры). При кладке кирпичных колонн кирпич раскалывали пополам и укладывали сколом наружу — для лучшего сцепления с гипсовой штукатуркой.

Как и во многих других случаях, Гауди опередил идеи «современной архитектуры», создав каркасное жилое здание с независимой планировкой этажей. Известно, что архитектор упоминал о том, что в будущем дом мог бы быть преобразован в гостиницу, т. е. фактически самостоятельно пришел к идее «гибкой» планировки, ставшей позже генеральной идеей творчества Миса ван дер Роэ. Скорее всего, однако, что конструктивное решение дома Мила явилось все же следствием сугубо пластической программы. Разрушение фасадной плоскости и превращение ее в суперскульптуру в случае дома Батло было существенно ограничено задачей преображения облика существовавшего здания. «Волна» на фасаде дома Батло несколько схематична и не могла набрать необходимой силы. Дом Мила дал архитектору возможность развернуть художественную идею в полном объеме и совершенным образом. Важность для Гауди этой темы явно подчеркнута тем, что сообщает автор о несвойственном для мастера нарушении конструктивной чистоты (заделка обнажившихся стальных кронштейнов после «доводки» поверхности дома как единой скульптуры).

Камень доставлялся специальным локомобилем от каменоломен до склада на Проспекте Грасиа.

К сожалению, в результате загрязнения атмосферы… Каменоломня… утратила Первоначальный бледно-желтый цвет камня и побурела.

По словам подрядчика Байо, сначала оштукатуривали временную перегородку, после чего Каналета обозначал ширину пролета, а Байо вбивал по гвоздю по верхнему обрезу стенки над этими отметками. Затем с гвоздей свешивали цепь, обводили ее контур, и по нему изготовлялось правило.

По рассказу Байо, архитектор Хосе Пуиг тайком от Гауди посетил стройку, желая узнать, с какой точки следует начинать возведение этих арок, которые Гауди называл уравновешенными. Байо показал ему точку, с которой начинались шесть таких арок, образуя «пальмовую крону» из кирпича. В 1913 г. Пуиг использовал эту конструкцию при строительстве винных погребов.

К сожалению, чердаки были позже заняты жилыми квартирами в два уровня, что привело к существенному искажению первоначального облика арочных переходов.

Внешняя сторона тонких ограждающих стенок имеет выпуски-перегородки в виде ребер, которые затем обрезали по форме, заравнивали известковым раствором, оштукатуривали и покрывали кусками мраморных плит и керамики.