Ян Парандовский - Олимпийский диск

Обыкновенный человек, который, как и пристало настоящему эллину, провел свои детские годы в палестре, заглядывал в эти новые гимнасии с завистью. Он ощущал то, что могли бы испытать полевые цветы, видя сквозь стекла теплицы подобные себе создания, однако разросшиеся до неслыханной славы благодаря особым условиям.

Ароматы, доносившиеся из кухонь, свидетельствовали о затратах на содержание спортсменов. Рядовой эллин питался овощами, сыром, рыбой, мясо видел только по праздникам; тут же кипела в котлах неиссякающая еда. Насколько убога и наивна была та рыбешка Иккоса, которая некогда так взволновала весь гимнасий в Элиде! Но она, несомненно, принадлежала к тому виду, который достоин был этих столов. Впрочем, сам Иккос все дальше отодвигался в тень прошлого, через столетие после смерти он представлялся своим последователям странным реликтом из эпохи еще слишком скромной и неразвитой.

В новых гимнасиях у каждого существовала особая диета, одна у бегуна, другая у кулачного бойца, третья у борца. Этот последний питался главным образом мясом, чтобы увеличить объем и вес тела. Ему подбирали специальные порции свинины, жирную морскую рыбу, пшеничные булочки с маком. И все это отмерялось, отсчитывалось, за этим наблюдал врач, которому вменялось заботиться о пищеварении атлета, следил за его стулом, а в более серьезных случаях даже исследовал состав его кала. В бане его не покидал бальнеолог. Каждый день ждали его сидячие ванны, души, парильни, холодный бассейн, все это менялось в зависимости от веса, темперамента атлета и сверялось, кроме того, со звездами, которые излучали свет при его рождении. А потом назначались часы прогулок, сна, их избавляли от излишних движений, весь тренинг был расписан в тщательно размеченных таблицах с таким расчетом, чтобы не растратилась попусту ни единая частица энергии этих драгоценнейших человеческих тел. Их дни протекали между столом, постелью, ванной и руками массажистов. Их никогда не оставляли без опеки, словно детей, правда детей-гигантов, но таких хрупких и беззащитных, которых любое дуновение жизни способно было прикончить!

Однако все это обходилось слишком дорого, и воспользоваться такими чудесами могли лишь немногие. Ради подобного существования отрекались от жизни, будто уходили в монастырь, освобождая себя от всякой полезной работы, требовались, кроме того, какие-то средства, чтобы безбедно прожить эти несколько лет. На это отваживались лишь состоятельные люди или те, кто предполагал из своих будущих доходов покрыть необходимые расходы. Профессия агониста 1 входила в жизнь как особая специальность, очень ходовая и уважаемая. Разумеется, об этом прямо не говорилось, напротив, почиталось дурным тоном попрекнуть спортсменов в том, что они гонятся за заработком. Изобрели тысячу предлогов, чтобы облегчить им жизнь, сочетавшую суровую добродетель и отличные доходы.

1 Спортсмен.

Народ, еще полвека назад состоявший в известной степени из атлетов, где каждый гражданин, не страдавший увечьем, был готов принять участие в каком-либо виде состязаний, сохраняя эти способности до самой старости, неожиданно отказался от своих притязаний в пользу горстки избранников. Сложилось убеждение, что спорт - дело сложное и трудное, что в обычных жизненных условиях невозможно угнаться за безумством рекордов и куда легче находиться на скамье для зрителей, предаваясь вялым эмоциям. Побеспокоились, разумеется, и об этих скамьях, стадионы со временем обросли рядами удобных сидений.

Они позволяли лучше переносить продолжительность зрелища, но не избавляли от скуки. Эта гостья, неведомая прежним векам, сопутствовала теперь состязаниям по бегу и пентатлу, которые, несмотря ни на что, сохранили значительную часть былого благородства и в своей простоте казались отныне нудными и бесцветными. Истинную суть игр выражала борьба, кулачный бой и панкратий, это были главные блюда, сытные и тяжелые, подобные раскормленным, массивным телам самих спортсменов. Боксер тем быстрее становился кумиром толпы, чем меньше щадил он и противника, и самого себя. Для этой цели ему служили особые рукавицы, бесконечно далекие от тех сыромятных ремней, которыми некогда бойцы защищали пальцы! Теперь это были многослойные свитки твердой и толстой кожи, специально уложенные так, что кулак обретал силу стальных ударов. Расплющивались носы, дробились челюсти, но это были почетные раны, которые скульпторы воспроизводили в бронзе с завидной точностью.

Искусству предстояло пройти школу натурализма, чтобы отважиться на точные портреты этого нового вида homo sapiens. Оно создавало фигуры, поражающие избытком мяса и мускулов, люди изображались сидящими или прислонившимися к дереву или колонне, в неправдоподобном параличе силы, которая кажется неизбывной тяжестью. Искусство не побоялось воспроизвести их лица, запечатлев несколько абсолютно звероподобных существ, с низкими лбами, пустыми глазами, приплюснутыми носами, с губами, составленными из двух ломтей мякоти, - и все это было покрыто буйной растительностью. Со временем появились (в эпоху Римской империи) фигуры еще более отталкивающие - они встречались на мозаиках, где атлет представал созданием иных геологических эпох, чем-то вроде человекоподобного ихтиозавра, с гигантским телом и удивительно крошечной головкой, в которой наличие мозга просто трудно представить.

Тем не менее восхищение профессиональными агонистами все чаще соединялось с презрением к ним. Каждый сознавал, что их одолеть невозможно, но походить на них никому не хотелось. Уважающая себя молодежь не грезила о венках славы, а если и грезила, то только о таких, которые можно завоевать, выпуская своих собственных лошадей на конных состязаниях. Алкивиад в возрасте Сотиона целые дни проводил в конюшне. Только в уединенных районах, куда не проникали новые веяния, в Аркадии, в Эпире, в Этолии, даже в Фессалии, еще сохранялись гимнасии, жившие прежним духом, и оттуда выходили атлеты доброй воли, которые порою оказывались в списке победителей. Повсеместно, однако, спорт свелся к гимнастическим упражнениям и подвижным играм для подростков или же в своей самой заурядной форме использовался в подготовке солдата.

Цицерон, направляясь в Грецию, надеялся встретить там живые изваяния на улицах и был поражен, насколько незначительно число молодых людей в Афинах, способных похвалиться истинной красотой. Бледная кожа, сгорбленная спина, узкая грудная клетка, тонкие нога, обвислый живот - все эти признаки угасающего человеческого рода, заключенного в большие города и тесные дома, сделались привычным явлением. В конце концов врачи вынуждены были предписывать скромные порции спорта народу, который первым открыл миру глаза на красоту здорового тела.