Борис Алмазов - Повести каменных горожан. Очерки о декоративной скульптуре Санкт-Петербурга

Мытнинская ул., 30

Невозможно не заметить, что в драме участвуют маскароны с разных домов. Они объединены одним сюжетом.

Важно и другое — как изменился маскарон к началу ХХ века! Каменные лица зажили собственной сокровенной жизнью. Осуществляют ли они свою главную функцию апотропеев? Отпугивают ли злые силы от обитателей дома? Если да, то делают это как-то совсем по-другому, нежели маскароны прошлых веков.

Мытнинская ул., 30

Вот теперь можно и в мастерской каменотеса побывать. Однако будем помнить, что без работы скульптора, без предварительной лепки глиняного оригинала и отливки его гипсового слепка не обходится создание ни одного произведения скульптуры — будет ли оно каменное или металлическое.

Труд ремесленника-каменотеса за столетия мало изменился. Это, как и прежде, тяжелая физическая работа, хотя, безусловно, каменотес, переводящий замысел скульптора в камень — как правило, мастер таланта редкостного. Как резался камень и как по камню резался орнамент, мы говорили в самом начале книги. А вот как вырубается из куска гранита или мрамора скульптура?

В мастерскую доставляют готовую скульптуру в гипсе или даже в пластилине. Каменотес подбирает подходящий по размеру камень. Устанавливает его на плоскую основу — базу. С получением, допустим, гипсового слепка с модели скульптора существенная часть художественной задачи ваятеля может считаться оконченной: остается только воспроизвести слепок, смотря по желанию, в камне (мраморе, песчанике, вулканическом туфе и т. п.) или в металле (бронзе, цинке, железе и т. п.), что составляет уже ремесленную, хотя и чрезвычайно творческую работу.

При изготовлении мраморного и вообще любого каменного изваяния поверхность гипсового оригинала покрывается целою сетью точек, которые, с помощью циркуля, отвеса и линейки, повторяются на глыбе, подлежащей отделке. Руководствуясь этой пунктировкой, помощники художника под его надзором удаляют ненужные части глыбы посредством резца, долота и молота; иногда они пользуются при этом так называемой пунктирною рамой, в которой взаимно пересекающиеся нити указывают на те части, какие должны быть отбиты. Таким образом, из необработанной глыбы мало-помалу возникает общая форма изваяния; она все точнее и тоньше — под руками опытных рабочих, пока, наконец, сам художник не придаст ей последней отделки, а полировка пемзой не сообщает различным частям поверхности произведения возможное сходство с тем, что представляет в этом отношении сама натура.

Важнейшим материалом для ваятеля, наряду с мрамором, служит бронза; мрамор наиболее пригоден для воспроизведения нежных, идеальных, преимущественно женственных форм; бронза — для передачи форм мужественных, энергичных. Сверх того, она представляет особенно удобное вещество в том случае, когда произведение колоссально или изображает сильное движение: фигуры, оживленные таким движением, при исполнении их из бронзы не нуждаются в подпорах для ног, рук и других частей, которые необходимы в подобных фигурах, вырубленных из хрупкого камня.

Наконец для произведений, назначенных стоять на открытом воздухе, особенно в северном климате, бронза предпочтительнее, потому что не только не портится от атмосферных воздействий, но и получает вследствие своего окисления приятный для глаза зеленоватый или темный налет на своей поверхности, называемый патиной. Бронзовое изваяние либо исполняется посредством отливки расплавленного металла в заранее приготовленную форму, либо выбивается молотком из металлических пластин: берется лист металла, его размягчают нагреванием на огне и, ударяя по исподней стороне листа молотком, сообщают ему требующуюся выпуклость, сначала в грубом виде, а потом, при постепенном продолжении такой же работы, со всеми деталями, согласно с имеющейся моделью. Этот прием употребляется преимущественно при исполнении барельефов не особенно крупного размера; при изготовлении же больших и сложных произведений — статуй, групп и горельефов к нему прибегают в настоящее время только тогда, когда необходимо, чтобы они имели сравнительно малый вес. В этих случаях выбивка произведения производится по частям, которые затем соединяются винтами и закрепами в одно целое. В нынешнем столетии выбивную работу и литье во многих случаях заменяют осаждением металла в формы при помощи гальванопластики — процесса электрохимического.

Мода к нам пришла из Швеции, точнее из Стокгольма. Там появились памятники людям невыдающимся, например памятник Ротозею, глазеющему на шпиль собора и упоенно слушающему звон его колоколов, и даже памятник Водопроводчику, чей бюст торчит из люка канализации на городской улице. С чего бы они там в Швеции появились?

Не случайно наш незабвенный Никита Сергеевич Хрущёв, вернувшись из Швеции, возмущенно говорил: «У них там король и настоящий социализм!»

Иными словами: несмотря на то, что Королевство Швеция — монархия, это демократическое государство, а монарх — гарант (любимое словцо Б. Н. Ельцина) демократических свобод и социальных прав подданных, именно королевских подданных, а не граждан, как это ни странно на первый взгляд.

Тоталитаризм любит все героическое и пышное, памятники обязательно «великим», монументы всевозможным вождям и, непременно, героям! При демократии же появляется интерес к безымянному простому труженику. Поэтому, наверно, у нас в городе возникли эти «негромкие» изваяния, на мой взгляд, весьма его украсившие.

Памятник Безымянному городовому (ск. А. С. Чаркина) в 1998 году открыл череду новых питерских памятников. Он до сих пор не обрел для себя постоянного места и стоит пока — временно — на Малой Конюшенной улице. Экскурсанты не сразу опознают в изваянии городового. Виной его парадная форма, которую путают с жандармской и генеральской. Городовой в сознании современного обывателя — фигура на перекрестке в шинели с поднятым воротником, перепоясанная башлыком с «селедкой» — саблей на боку, при форменной фуражке или в зимней круглой шапке, перекочевавшей при социализме на головы постовых милиционеров. Именно такие стоят в Нижнем Новгороде и в Челябинске. Здесь же в столице империи и городовой — в парадной форме!

Памятник безымянному городовому