Джойс Бетти - Наматжира

Вскоре долг был возвращен. Время, что Альберт пробыл у нас, он вел себя как истый джентльмен: его манеры были безукоризненны».

Накануне отъезда обратно в Аделаиду Альберт изъявил желание навестить своих старых друзей супругов Хейнрих, чьим проводником он был во время памятного путешествия в Хермансбург в 1924 году — путешествия, которое миссис Хейнрих всегда называла самым необычным свадебным путешествием, когда-либо предпринимавшимся невестой.

Беседа со старыми друзьями была долгой, и Альберт откровенно поделился всеми своими неприятностями последних лет. На вопрос о том, доволен ли он своим успехом и растущими доходами, он задумался на миг и ответил: «Я был счастливее до того, как стал богатым, деньги — это еще далеко не все». И пояснил, что за деньги он не может купить то, что ему больше всего хотелось бы приобрести, — собственный дом в Алис-Спрингсе. О своей встрече с королевой он лишь заметил: «Это славная, милая квара квака (маленькая девочка)». Прощаясь со своими друзьями, он откровенно признался, что у него нет больше желания посещать столицы: они слишком шумны и многолюдны.

Одним из самых счастливых для Альберта событий в Аделаиде было посещение им Аделаидской национальной художественной галереи, директор которой Роберт Кэмпбелл показал ему акварели, купленные еще на его первой аделаидской выставке в 1939 году. Альберт сказал, что Мельбурн и Сидней пока что не имеют его работ, но, как ему кажется, Сидней вскоре купит одну, так как директор галереи просил прислать ему несколько акварелей для отбора.

Альберт возвратился в Алис-Спрингс поездом в сопровождении двух попутчиков из Хермансбургской миссии. Весь долгий тысячемильный путь он, не переставая, думал о встрече с семьей и по приезде направился прямо домой, где был с радостью встречен женой и, само собой разумеется, многочисленными родственниками, сгоравшими от нетерпения узнать, какие подарки привез им Альберт из больших городов, которых они никогда не видели.

Возвратившись из путешествия, Альберт в течение ряда месяцев трудился над несколькими своими акварелями. Лучшие из них были отосланы в Мельбурн директору Национальной галереи Дэрилу Линдсею. Правление галереи намеревалось приобрести одну акварель для себя, а другую — для художественной галереи Гилонга. Рекс Бэттерби отобрал три самые лучшие работы и оценил в тридцать пять, пятьдесят и семьдесят пять гиней. Однако правление галереи отклонило акварели. Профессор-искусствовед Мельбурнского университета Дж.-Э. Берк заявил: «По-моему, они ужасны. Я полагаю, нам надо прямо заявить, что лучше мы поищем акварели раннего Наматжиры. Эти же — настоящая халтура». Председатель правления Джон Медли в свою очередь добавил: «Пожалуй, следует написать, что цена слишком высока, а сами работы Наматжиры чудовищно ухудшились».

Эти оценки вызвали гневную отповедь со стороны Рекса Бэттерби. В интервью по телефону из Алис-Спрингса он заверил, что работы, представленные на рассмотрение художественной галереи штата Виктория, являются самыми лучшими из последних произведений Наматжиры. По сообщению аделаидской газеты «Ньюз», Бэттерби сказал: «Если им угодно высказывать подобные суждения — это их дело, у нас свободная страна. Но они несут вздор. Им хотелось получить картины по дешевой цене — и мы их дали, притом дали самые лучшие и запросили действительно недорого. Альберт не пишет халтуры. Эти работы ни в чем не уступают самым совершенным. Что еще от него хотят? Альберта ничуть не волнует, купит Мельбурнская галерея его работы или нет, но мне хотелось бы, чтобы она их купила. Если галерею интересуют ранние работы Альберта Наматжиры, то члены правления имели полную возможность приобрести их на первых выставках. Теперь же некоторые из них перепродаются по цене в двести гиней».

Когда разгорелся этот спор, Альберта не было в Алис-Спрингсе. Когда, вновь объявившись в городе, Альберт узнал о перепалке, он был удивлен, почему Мельбурнской галерее не понравились его работы. «По-моему, акварели были хорошие. Да и получили они их по дешевке, как и просил меня в Мельбурне Линдсей».

К критикам Наматжиры присоединился и директор Аделаидской национальной галереи Роберт Кэмпбелл. «Бесспорно, Наматжира личность незаурядная, — заявил он, — однако это художник не очень высокого класса. Его никак нельзя отнести к числу лучших наших акварелистов. Его невиданный успех объясняется тем, что в лице Наматжиры мы имеем чистокровного аборигена, который не только научился писать в западной манере, но и обладает таким же видением мира, как и белые. Старое искусство аборигенов исчезает вместе с их вековой культурой, и поэтому нет никакого сомнения, что живопись Наматжиры будет иметь важное историческое значение. Вполне возможно, что Австралия когда-нибудь и выдвинет по-настоящему первоклассного художника-аборигена».

Мысль Кэмпбелла о том, что Австралия со временем сможет еще выдвинуть выдающегося художника-аборигена, вызвала широкое обсуждение. Многие считали, что искусство «патриарха» арандской школы художников никогда не будет превзойдено. Поклонники Альберта утверждали, что ни один из его критиков не сумеет добиться такого успеха, как Наматжира, работы которого будут жить еще долго после того, как их труды канут в Лету.

В конце концов словесные баталии прекратились. Работы, вызвавшие столько споров, возвратились в Алис-Спрингс, и никто уже больше не вспоминал заявления профессора Берка о том, что Мельбурнская галерея собирается поискать ранние акварели Наматжиры.

Хотя многие авторитеты не очень высоко ставили Альберта как художника, Королевское общество изящных искусств Нового Южного Уэльса тем не менее сочло его достойным признания и избрало своим почетным членом.

А тем временем Альберт, не ведая об избрании, писал свои акварели в Долине пальм. Уильямс, управляющий туристским бюро штата Виктория в Новом Южном Уэльсе, был специально направлен к нему, чтобы сообщить эту приятную новость. Он нашел Альберта в одном из его излюбленных мест. Когда Уильямс сообщил Альберту о той чести, которой его удостоили, он задумался на какой-то миг, а затем с улыбкой, так редко освещавшей его лицо, сказал, что он очень рад слышать о признании его работ художниками Нового Южного Уэльса.

Будучи в Центральной Австралии, Per Кэмпбелл, художник из Нового Южного Уэльса, спросил разрешения написать портрет Альберта. Миссис Кэмпбелл, сопровождавшая мужа в его поездке, рассказывала, что ее супруг и она сама давно уже интересовались творчеством художника-аборигена, которого они знали только по газетным и журнальным статьям, но, после того как они познакомились с ним, пришлось в корне изменить былое представление о нем.