Людмила Правоверова - Павел Филонов: реальность и мифы

Возможно, речь идет о рисунке П. Н. Филонова «Цветы». 1912–1913. Бумага, графитный карандаш. 45,4 × 34. ГРМ.

С подобными просьбами Бродский обращался к Филонову и раньше. В «Дневниках» сохранилась запись от 9 сентября 1931 года: «Утром был в Изогизе. Там встретил И. И. Бродского. Он сказал, что очень хочет иметь мою работу в его музее в г. Бердянске. Он и ранее несколько раз говорил об этом мне и моей сестре (Е. Н. Глебовой. — Л.П.), что хочет иметь мою работу, но я отказывался. На этот раз я ответил, что поскольку дело идет о музее — я напишу ему доразвитое повторение с какой-либо моей вещи». См.: Филонов П. Н. Дневники. С. 113.

По инициативе И. И. Бродского был создан Бердянский художественный музей (открытие состоялось 30 ноября 1930 года). Бродский передал новому музею 250 картин из своей коллекции. В 1939, после смерти Исаака Израилевича, собранная им коллекция работ русских художников была передана его родственниками в дар государству, ныне экспонируются в музее-квартире И. И. Бродского, открытом по решению Совмина СССР.

На самом деле на эту тему было написано три произведения. В настоящее время названия произведений несколько изменены: П. Н. Филонов. «Нарвские ворота». 1930. Бумага, акварель, графитный карандаш. 18,1 × 14,5; «Нарвские ворота». 1929. Бумага, дублированная на ватман и холст, масло. 88 × 62; «Нарвские ворота». 1930–1932. Бумага, дублированная на ватман и холст, масло. 53,3 × 42,2. Все варианты в ГРМ.

Речь идет о ранней работе И. И. Бродского, выполненной еще в годы учебы: «Колка льда». 1906. Холст, масло. 66,5 × 140,5. НИМ РАХ.

И. И. Бродский. «Л. М. Бродская на террасе». 1908. Холст, масло. 205 × 202,5. ГРМ.

И. И. Бродский. «Торжественное открытие II конгресса Коминтерна», 1920–1924. Е. А. Кацман вспоминал о том впечатлении, которое картина произвела на современников: «В ноябре 1924 года был поднят вопрос об устройстве специальной выставки огромной картины Бродского „II конгресс Коминтерна“. Около этой выставки было много шума. АХРР ругали немало. Некоторые вхутемасовцы устроили несколько „буйных разговоров“, после которых около картины пришлось поставить барьер, а около барьера надежную охрану». См.: Кацман Е. А. Записки художника // Исаак Израилевич Бродский. М, 1973. С. 241. Филонов в дневниковой записи от 7 декабря 1932 года воспроизвел разговор с учащимися ИЖСА, которые спросили его: действительно ли он считает Бродского «лучшим реалистом в мире — как он говорил им. Я ответил, что действительно из всех представителей академического реализма считаю Бродского самым крупным и наиболее всех остальных, работавших на советский рынок, давшего нашему Союзу действительно толковых картин, из которых самая лучшая „Коминтерн“. Его же я считаю самым крупным и ловким торговцем искусством». См.: Филонов П. Н. Дневники. С. 173.

И. И. Бродский. «Расстрел 26-ти бакинских комиссаров». 1925. 332 × 500.

И. И. Бродский. «Художник с дочерью». 1911. Холст, масло. 72 × 99. Музей-квартира И. И. Бродского.

В дневниках П. Н. Филонов подробно описывает окончание визита Бродского: «Прощаясь, он [Бродский. — Л.П. ] звал меня к себе — прочесть мою статью об Академии. Я предлагал, чтобы эта встреча была у Глебова, но Глебов поддержал предложение Бродского, и мы решили встретиться у Бродского 21-го». Однако встреча не состоялась, вначале из-за занятости Глебова, затем — сам Филонов под благовидным предлогом отказался от нее. Главной причиной отказа стало нежелание Филонова общаться с Бродским после того, как 19 февраля в вечернем выпуске «Красной газеты» вышла его статья «Против формализма в искусстве». Не называя фамилий художников, автор заявлял: «Нам совершенно незачем проявлять либерализм! Формалистические полотна представляют идеологическую опасность. <���…> В этом „искусстве“ нетрудно увидеть отчетливое влияние художественных школ Запада — периода загнивания капиталистической культуры». Подробнее см.: Филонов П. Н. Дневники. С. 352–354.

Филонов П. Н. Указ. соч. С. 356–357.

У Е. Н. Глебовой ошибочно указан год — 1927, на самом деле запись сделана в 1937 году.

В комментарии к «Дневникам» П. Н. Филонова (С. 583) высказано предположение, что речь идет о «Выставке живописи, рисунка и скульптуры», открытой с 30 мая по 30 июня 1937 года в Ленинграде в залах Театрального клуба на Проспекте 25 Октября (такое название носил Невский проспект с 1918 по 1944 гг.). Однако, там же в записях от 16, 18 мая и 6 июня 1937 года зафиксирована история выступления А. И. Терентьева на этой выставке. Художник по совету Филонова предложил выставкому картину «Колхоз» и снятый с предыдущей выставки рисунок «Школа Филонова — Низовое ИЗО». На сей раз рисунок был отвергнут комиссией, а картина, первоначально одобренная, снята за день до выставки. См.: Филонов П. Н. Указ. соч. С. 424–431. Это заставляет предположить, что в воспоминаниях Глебовой речь идет о более ранних событиях. Единственной известной выставкой, проходившей в Ленинграде в конце февраля 1937 года, была организованная Ленинградским областным товариществом художников выставка картин, посвященных Красной Армии. Она открылась 23 февраля в Доме культуры промкооперации. Имя Терентьева в числе экспонентов не упоминается.

Луппиан Муза Владимировна (1912–1942), искусствовед. Дочь В. К. Луппиана. Училась рисовать у Филонова.

Филонов П. Н. Дневники. С. 401–402.

Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов был не только известным летчиком-полярником, участвовавшим в спасении ледокола «Челюскин» (1934) и в экспедиции на Северный полюс (1937), но и писателем. Его пьеса «Мечта» издавалась несколько раз, впервые в 1937 году.

Тема освоения Севера присутствовала в русском искусстве с начала 1900-х годов. Особое значение тема приобрела в 1930-е в связи с освоением Северного морского пути, впервые пройденного в 1932 экспедицией О. Ю. Шмидта на ледоколе «Сибиряков». Наиболее соответствует описанию П. Н. Филонова работа «Корабли», 1912–1918. Бумага, акварель. 58,6 × 65,5. Поступила в ГРМ в 1977 году под названием «Корабли во льдах. Будущее севера». Близка ей тематически картина «Рыбачья шхуна». Бумага, масло. 105 × 100,5. ГРМ. Изначально оба произведения входили в цикл «Ввод в Мировый расцвет». Можно предположить, что их новые названия родились у Филонова уже в 1930-е годы, и, как это случалось с ним не раз, он трансформировал в соответствии с требованием времени свое толкование темы композиции.