Лев Вагнер - Айвазовский

…Последнее время Архип начал хворать. Рыбаки выходили в море уже без него. Но когда они возвращались, он требовал, чтобы ему все подробно рассказывали: какой был улов и какие происшествия случились в море. Рыбаки старались скрасить последние дни старика; всем было видно, что близится его конец. Айвазовский знал об этом лучше других. Присланный им доктор осмотрел больного и сказал Айвазовскому, что старик долго не протянет. Айвазовский с грустью в душе смотрел, как угасала жизнь в этом недавно еще богатырском теле. Но он все время старался поддержать бодрость в Архипе и чаще прежнего навещал его. Иван Константинович привозил ему лекарства и фрукты из своего сада. Архип ему на это заметил:

— Самая плохая примета, раз за мной, как за барином, ходят, значит, конец скоро…

Айвазовский старался его разубедить, что, мол, ему хочется похвастаться перед ним, какие фруктовые деревья он вырастил. Архип усмехался и говорил:

— Самый лучший для меня подарок, когда вы, Иван Константинович, во время прогулки навестите меня.

Айвазовский был у него несколько дней назад и обрадовался заметному улучшению в его самочувствии. Архип попросил Назарета помочь ему, поднялся с постели и даже вышел во дворик. Там они и сидели втроем, и Айвазовский читал вслух газету о последних событиях. А события вызывали тревогу: в октябре началась война с Турцией. В газетах сообщали о падении крепости святого Николая на восточном побережье Черного моря у турецкой границы. Айвазовский рассказал старикам, что он получил сведения, которых нет в газетах, о страшных зверствах башибузуков при взятии крепости: они перерезали всех женщин и детей и священнику отпилили голову; запытали лекаря; распяли таможенного чиновника и потом стреляли в него как в цель…

И еще сообщил Иван Константинович своим друзьям, что адмирал Нахимов вышел с эскадрой в Черное море на поиски турецкой эскадры.

— Ну, коли Павел Степанович взялся за дело, то быть победе! Отольется им кровь замученных! — воскликнул Архип. — Эх, где моя силушка прежняя!.. Показал бы я этим башибузукам…

Старик приободрился и долго еще оживленно толковал, что скоро надо ждать реляций о победах наших на море.

У Айвазовского появилась надежда, что старый матрос сможет преодолеть свой недуг. Вот почему так поразила его весть, что Архип умирает.

Иван Константинович приказал служителю взять экипаж и мчаться за доктором, а сам отправился вместе с Назаретом. Говорить было тяжело: каждый из них привязался к Архипу. Почти у дома Назарета их догнал экипаж с доктором.

Во дворе было много народа — рыбаки, старики-инвалиды с медалями на груди. В комнате на высоких подушках лежал Архип. Лицо его пожелтело, дышал он трудно, прерывисто. Вокруг стояли его ближайшие друзья. Лица их были сосредоточенны и строги. Они присутствовали при великом акте прощания человека с жизнью и молча одобряли мужество и достоинство, с каким тот переносил свои страдания.

Айвазовский тихо подошел к изголовью. В потускневших глазах Архипа вспыхнул слабый свет. Он шевельнул пальцами. Айвазовский, с трудом сдерживая слезы, взял его за руку.

Тем временем доктор поспешно достал из саквояжа пузырек, отлил из него немного в стакан и влил в рот Архипу.

— Ты что же это, братец, решил концы отдать? Неподходящее время выбрал… У нас такая блистательная виктория!.. — тут доктор обратился к Айвазовскому: — Я вам, Иван Константинович, не успел сообщить радостную весть: по пути сюда меня остановил почтмейстер с газетами в руках, бежал вам первому сказать, что адмирал Нахимов разгромил турецкий флот у Синопа…

То ли от лекарства, то ли от радостной вести, а вернее — от того и другого, но глаза у Архипа оживились, лицо порозовело.

— Ура!.. — слабо произнес он. — Павлу Степановичу ура!..

А через несколько дней пришли подробности о событиях у Синопа.

Нахимов искал встречи с турецким флотом. Узнав, что на Синопском рейде стоит большая турецкая эскадра, Нахимов подошел к Синопу 11 ноября, блокировал гавань и стал ждать подкреплений из Севастополя.

К 17 ноября эскадра Нахимова имела шесть больших кораблей и два фрегата. У турок было семь фрегатов, три корвета, два парохода, два транспорта и один шлюп.

Восемнадцатого ноября произошло сражение. Впереди шел флагманский корабль «Мария». Турки встретили русскую эскадру мощным артиллерийским огнем. Бой продолжался четыре часа. Турецкий флот погиб полностью, у русских ни один корабль не вышел из строя.

В этом бою сказалось преимущество нахимовской тактики взаимной поддержки, унаследованной от Лазарева. Когда корабль «Константин» был окружен турецкими судами, русский корабль «Чесма» перестал отстреливаться от направленного на него огня противника и обрушил весь свой артиллерийский огонь на фрегат «Навек-Бахра», который яростнее других громил «Константина». Объединенные усилия «Константина» и «Чесмы» вскоре вывели турецкий фрегат из строя: он взлетел на воздух и вся груда его обломков упала на береговую батарею, так что и та вынуждена была умолкнуть на время.

Через полчаса после этой победы в опасности оказался корабль «Три святителя». Он попал под обстрел одной из сильнейших береговых батарей. Тогда корабль «Ростислав», как раньше «Чесма», перестал отстреливаться от направленного на него огня и обрушил свой огонь на батарею, расстреливающую «Три святителя».

Наставление Нахимова, как держаться во время боя, и тут принесло блестящие результаты: батарея вся уничтожена, а русские корабли, хотя и сильно поврежденные, были спасены. В Синопском бою погибло более трех тысяч турок; среди русских было тридцать восемь убитых и двести сорок раненых.

Двадцать третьего ноября вся эскадра Нахимова вернулась в Севастополь. Россия восторженно приветствовала героя Синопа. Корнилов, поздравляя друга, воскликнул:

— Битва славная, выше Чесмы и Наварина! Ура, Нахимов!

На все выражения восторга Нахимов отвечал:

— Михаил Петрович Лазарев, вот кто сделал все-с!

Подобно тысячам русских, писавших в эти дни Нахимову, послал взволнованное письмо герою Синопа и Айвазовский. Но художник знал, что для адмирала дороже любых проявлений восторга и дружеских чувств будет, если он кистью запечатлеет подвиг русских моряков при Синопе.

И вот Айвазовский у себя в мастерской. Кругом на столиках, стульях, просто на полу — чертежи, эскизы, наброски, рисунки, модели кораблей. Айвазовский не раз бывал на кораблях, участвовавших в Синопском бою, — на «Марии», «Париже», «Трех святителях», «Константине», «Ростиславе», «Чесме», «Кагуле», «Кулевчи». Редкая зрительная память помогла воссоздать картину героической морской битвы.

Кое-что подсказал и Архип. Вот уже несколько дней, как старик чувствовал себя лучше, и Айвазовский перевез его к себе. Иван Константинович уговорил старого матроса окончательно поселиться у него.