Елена Грицак - Флоренция и Генуя

Томмазо ди Джованни ди Симоне Кассаи по прозвищу Мазаччо

Позднейшие исследователи уверены, что Флоренция сама поднимала своих мастеров на такую высоту. Определенные требования предъявляли ее богатое культурное наследие, красота пейзажей, строгая архитектура, в которой уже обозначился будущий сакральный центр. Теперь это место, образованное площадями Сан-Джованни и Дуомо (Соборной), является историческим и геометрическим центром Флоренции. Именно здесь сходятся улицы и переулки, в различных ракурсах представляющие великолепные виды на баптистерий, дворец архиепископа, лоджии Бигалло, древний храм Сан-Лоренцо и, наконец, на шедевр архитектурного искусства – кафедральный собор Санта-Мария дель Фьоре с музеем и элегантной колокольней Джотто. Вряд ли найдется человек, в котором эти картины не пробудили бы ощущения причастности к высшей, воистину неземной красоте, нисколько не напоминающей то, в чем так несправедливо упрекали свой город средневековые проповедники.

Во времена Данте Флоренция не была такой цветущей, тихой и умиротворенной, какой ее представляют наши современники. Средневековый город наводняли нищие, изувеченные на войне или в тюремных казематах калеки, попрошайки, в общем, всякий бездомный люд, промышлявший не только милостыней, но и занятиями более опасными, например воровством или хуже того – разбоем. Воры сновали по улицам и рынкам, с профессиональным проворством срезая кошельки с поясов почтенных граждан. Жестокие преследования ситуации не меняли, хотя редкому bandito удавалось избежать наказания.

При первой поимке мелкому воришке отрезали одно ухо, при повторной поимке он рисковал остаться без глаза, ступни, кисти руки, а при третьей – и вовсе без головы. Иногда мошенников отправляли на виселицу, и лишь в редких случаях им удавалось отделаться долгой отсидкой в каземате. Не меньшим злом считалась проституция – неотъемлемая часть бытия каждого италийского города еще со времен Римской империи. Бороться с ней пыталась только церковь, но, без поддержки светской части общества, безуспешно. Услугами дам легкого поведения охотно пользовались все, от ремесленников до герцогов. Тем не менее во Флоренции такие женщины не осаждали прохожих на улицах, а ждали клиентов в отведенных им кварталах за крепостной стеной, смиренно существуя под надзором стражи вдали от храмов, святых мест, дворцов и городских ворот. Куртизанке, впервые пойманной в черте города, грозила публичная порка на площади Синьории. Пойманная вторично, она попадала в руки палача, ставившего ослушнице клеймо на правую щеку.

На фресках Санта-Мария дель Фьоре увековечены как знаменитые горожане, так и простые флорентийцы

Почитание семьи и благоговейное отношение к браку никогда не мешали тосканцам отдаваться любовной страсти со всем пылом южной души. Редкий горожанин довольствовался только женой и хотя бы раз не участвовал в оргиях, которые здесь, как, впрочем, всегда и всюду, подлежали запрету. Подобное развлечение приравнивалось к шабашу и соответственно каралось. Расплатой за слишком веселое пиршество были конфискованное имущество, тюрьма, пытки и костер, причем в огне погибал не только человек, но и дом, где он согрешил. С чуть меньшей суровостью флорентийский закон относился к любителям однополой любви: таких лишали соответствующего органа, дабы грех не повторился, и секли плетью на той же площади Синьории. Наказанию подлежала не только преступная пара, но и организаторы встреч, а также родители, если те знали о происходящем и не доложили куда следует. Все уличенные в злодействе посредники, подобно ворам, оставались без руки или ноги. Однако никакие наказания, уговоры и пугающие проповеди не могли искоренить зло, что заставило святого отца Джорджио, современника Данте, произнести горестную фразу: «Флоренция превратилась в Содому».

Средневековая женщина, за редким исключением, относилась к существам низшего порядка и практически была вещью, необходимой для удовлетворения мужских желаний. «Исчадия зла», «ворота, ведущие в ад», чье появление на свет сопровождалось проклятьями, видели мало хорошего в жизни земной и не имели надежд на блаженство небесное. Нежеланные, плохо одетые и часто недокормленные флорентийки жили в полном подчинении у мужчин: отцы часто возвращались домой в течение дня, проверяя, чем заняты дочери, и так же поступали мужья. Считалось, что безделье – грех, но, судя по словам отца Джорджио, меньший, чем любовные страсти на стороне. В женской среде, в отличие от мужской, проявление эмоций считалось недопустимым, как и образованность. Только богатые дамы, оставшись вдовами, имели право обучаться грамоте и счету, необходимым для того, чтобы вести хозяйство.

Добродетельные матроны, скромные девушки из приличных семей отличались от уличных женщин и одеждой, и манерами. Приличной даме полагалось говорить редко, спокойно и, вопреки итальянской традиции, не сопровождать речь жестами. Тем не менее именно такие женщины – скромные, тихие, по сути, ничем не интересные – царили во флорентийской лирике, стоит лишь вспомнить музу Данте Беатриче, платоническую любовь Петрарки Лауру или Фьямметту, благодаря которой сумел познать женскую душу Джованни Боккаччо.

Автору всем известного «Декамерона» довелось родиться и жить в трудное для Флоренции время, когда коммуна сражалась с многочисленными врагами; главным из них был император Генрих VII, а остальными – вся италийская знать. Сын флорентийского купца и француженки, он не мечтал о богатстве, засыпал над торговыми книгами, проводя ночи за чтением Данте. Такое же отвращение юный Боккаччо испытывал и к праву, которое по настоянию отца изучал в Неаполе. Природа наградила его живым умом, любопытством, наблюдательностью, что, в отличие от домашних, оценило окружение короля Роберта Анжуйского – монарха-книжника, охотно привлекавшего таланты к своему блестящему двору. Результаты наблюдений юноша изложил в ранних, не совсем приятных для покровителя вещах, проникнутых неприязнью к монархам-гибеллинам, которые грозили отнять свободы, с таким трудом завоеванные гвельфами.

Джованни Боккаччо на фреске 1450 года

При дворе Роберта нашелся еще один, более интимный повод для сочинительства: Джованни воспылал любовью к незаконной дочери короля, красавице Марии Аквино, вошедшей в его творчество под именем Фьямметты. Назвав ее именем роман, Боккаччо первым из итальянских литераторов раскрыл миру тайны женской души. Та же тематика, но в иной форме, была представлена в сочинениях «Филострато», где изображались муки отвергнутого любовника, и «Любовное видение», где автор использовал дантовские аллегории.