Франсуа Бедарида - Черчилль

С лета 1940-го по весну 1941 года война бушевала не только на британской земле — в вооруженный конфликт оказались втянуты огромные территории, простиравшиеся с запада на восток, от океана до пустыни, вплоть до сердца Африки. Новая карта войны, распространявшейся вширь и вглубь, охватывала уже побережье Атлантического океана, Средиземного моря, Африку, Балканы... За Черчиллем, умудренным полувековым политическим опытом, обладавшим глобальным видением мира и обостренным чувством истории, еще прочнее закрепился статус незаменимого и бесспорного лидера. Этому способствовали и новые способы борьбы с врагом, которыми увлекся премьер-министр. Речь идет о невидимой кодовой войне, в которой наука состояла на службе у разведки, и о подрывной деятельности на территории противника, осуществлявшейся незримой гвардией в штатском.

Тем не менее, на данном этапе задачей номер один для премьер-министра было втянуть в войну Соединенные Штаты. Одна из его основных идей заключалась в том, чтобы активизировать сотрудничество всех англоязычных стран ради сохранения свободы на земле. Эта идея воплотилась в переговоры, зачастую носившие очень напряженный характер и закончившиеся, в свою очередь, подготовкой к пересылке в Европу пятидесяти старых американских истребителей. Но главное, США согласились ускорить темпы поставок оружия и боеприпасов в Англию в рамках закона «плати и вези». А закон о передаче взаймы, принятый конгрессом в марте 1941 года, позволил президенту Соединенных Штатов продавать, сдавать и просто уступать Британии огромное количество оборонной техники, что освободило английскую казну от «лишних» миллиардов долларов. Кроме того, это означало, что Америка в какой-то мере взяла под свою защиту морские пути через Атлантику, тем самым сделав еще один шаг к вступлению в войну.

«Битва за Атлантику» началась еще в середине 1940 года, хотя Черчилль, прославившийся меткостью своих определений, придумал для нее это название лишь в 1941 году. За образец он взял свое же выражение «битва за Англию», появившееся несколько ранее — 18 июня 1940 года. К тому времени Германия уже оккупировала европейское побережье от мыса Нордкап до Бискайского залива, благодаря чему немецкие корабли не раз заставали врасплох британские военные и торговые суда. Англичанам нигде не было покоя — начиная с норвежских фьордов и заканчивая французскими портами, превратившимися в военные базы, где были сосредоточены главным образом подводные лодки, — Брестом, Лорьяном, Сен-Назером, Ла-Паллисом.

Правда, в самом начале войны противники недооценивали возможности субмарин. Британское адмиралтейство, так же как и Черчилль, больше всего опасалось больших надводных судов Кригсмарин , способных нарушить ходы сообщения между союзниками. При этом англичане игнорировали угрозу, которую представляли немецкие подводные лодки, тем более что вначале у гитлеровцев их было всего пятьдесят семь, из них лишь двадцать три курсировали в Атлантическом океане. Это заблуждение отнюдь не способствовало развитию британской военно-морской авиации и береговой охраны.

Тем временем в Берлине разгорелся спор о том, какой военной доктрины следовало придерживаться Германии. Адмирал Редер, главнокомандующий немецким флотом, выступал за то, чтобы в целях рассеивания сил королевского флота расширить радиус действия надводных судов Кригсмарин (к двум линкорам, трем броненосцам, трем тяжелым крейсерам и шести легким добавили еще два броненосца, не имевших на тот момент аналогов в мире, — Бисмарк и Тирпиц ). Но адмирал Дёниц, теоретик и главнокомандующий немецким подводным флотом, был убежден в том, что субмарины, если их умело использовать, могут нанести непоправимый урон противнику. Именно он разработал и применил осенью 1940 года тактику «свор», то есть ночных нападений на вражеские караваны, осуществлявшихся подводными лодками, сгруппированными на поверхности (а не под водой, где их наступательная способность была довольно слабой).

Итак, прошло совсем немного времени после начала военных действий, и противники поняли, что просчитались, возложив слишком большие надежды на огромные надводные корабли, оказавшиеся практически незащищенными от вражеской авиации и неспособными нанести флоту соперника желательный урон. Весной 1941 года произошло символическое и одновременно трагическое событие. Дерзкая вылазка «Бисмарка» в Атлантическом океане закончилась для броненосца катастрофой. Корабль вышел из Бергена 21 мая, а затонул 27 мая в пятистах милях от Бреста, настигнутый целой армадой британских судов и самолетов. Это событие лишило Черчилля покоя на целых три дня. Он не покидал Чекерс, ежечасно информируя Рузвельта о ходе погони за немецким броненосцем. Он даже поднялся в семь часов утра, чтобы разбудить представителя Соединенных Штатов Эверелла Гарримана. А ведь в это же самое время англичане проигрывали сражение за Крит! Тем не менее, результат был налицо: немецкое командование с тех пор решило не рисковать надводным флотом и сосредоточило свои корабли на севере Норвегии, вне радиуса действия британской военной авиации.

Зато немецкие подводные лодки нанесли ощутимый урон торговому флоту Англии и ее союзников. С мая по декабрь 1940 года три миллиона тонн корабельного железа и ценного груза пошло ко дну. А потому морские пути Атлантики больше всего заботили в тот момент британского премьер-министра. И он каждый день направлял бесчисленные послания в адмиралтейство адмиралу Паунду, первому морскому лорду, которого впоследствии сменил на этом посту Эндрю Каннингем, командующий флотом. Премьер-министр стремился все держать под своим личным контролем. Именно Черчилль 6 марта 1941 года составил знаменитую директиву Битва за Атлантику . В документе было тринадцать пунктов, определявших цели сражения и средства их достижения, а также сообщавших борьбе за господство на море динамизм и эффективность. Черчилль так гордился своим детищем, что целиком поместил текст этой директивы во «Второй мировой войне». К счастью для адмиралтейства, начиная с весны 1941 года ветер на море переменился и теперь стал «надувать паруса» британских кораблей. А 1942 год и первая половина 1943 года стали решающими в битве за Атлантику.

Мировоззрение Черчилля сформировалось под влиянием классической культуры и исторических произведений, оно было проникнуто идеей о немеркнущей славе Британской империи. Поэтому неудивительно, что в представлении премьер-министра Средиземное море — от Гибралтара до Суэца, от Мальты и до Кипра — было если не ленным владением Альбиона, то, по крайней мере, чем-то вроде Mare nostrum (нашего моря), зависимого от potestas britannica (британского могущества). Однако в 1940 году в войну вступила Италия. Испания и Франция, покорная Виши, также склонялись на сторону Гитлера. На языке стратегии это означало: над империей нависла смертельная опасность. Поэтому в своих планах и расчетах Черчилль исходил прежде всего из положения на Средиземном море и в его бассейне, и, как это ни странно, он поступал так вплоть до 1944 года. Его упорство не раз становилось поводом для разногласий между ним и американцами, как мы это еще увидим. Вот тот «железный» аргумент, который Черчилль приводил в свое оправдание тогда и еще долгое время спустя: Италия Муссолини — слабое место в оси Берлин — Рим. Следовательно, именно против нее должны направить союзники всю мощь своего удара. Поэтому при разработке стратегии и планировании союзнических операций нужно думать, прежде всего, о том, как вывести Италию из игры.